– Вот чёрт!.. – и откинулся на спинку кресла, поглядывая в зеркало заднего вида.

– Что там? – нахмурилась и обернулась назад.

Позади нас стоял джип и даже не удосужился погасить фары, слепя.

– Ему не надоело? – вздохнула раздражённо. – Почему твой отец так яро следит за нами? Почему не может оставить тебя в покое, пока сам не женишься?

– Тебя это правда волнует? – язвительно поддел этот шут. – Переживаешь за мою судьбу?

– За свою! – зарычала, уткнувшись лицом в раскрытые ладони. Подняла голову и наградила Ольшанского яростным взглядом. – Ты меня достал. И слежка эта достала, и ревность твоих ненормальных поклонниц.

– Пф… – усмехнулся гад и открыл дверь машины. – Пойдём, – протянул как ни в чём ни бывало руку, сверкая белозубой улыбкой.

Мучительно вздохнула и выбралась наружу. Отвесила водителю джипа низкий поклон и позволила Ольшанскому взять себя за руку. Он тут же обнял меня и повёл к парадной, делая вид, что шепчет мне на ухо что-то милое.

– Будешь сопеть мне в шею, останешься без девушки, – пригрозила тихо, не забывая улыбаться.

– Меньшикова, – усмехнулся гад. – Ты похожа на пиранью.

– Я и есть она, – клацнула зубами и приложила магнит к двери.

– Можно я подожду у тебя пока наш шпион не уедет? – спросил он, заходя в лифт. – Пусть отец думает, что мы вместе ночуем. Хоть иногда…

Закатила глаза и уткнулась лбом в стену лифта.

– Да ладно тебе, – беспечно отмахнулся Ольшанский, – Я закажу нам пиццу.

– Как мило с твоей стороны, – притворно улыбнулась, мысленно пытаясь смириться с тем фактом, что ещё час, а может и два, проведу в обществе мажора.

Квартира встретила тишиной. На душе стало немного тоскливо. Чувствую, что Дима отдаляется от меня, хотя раньше такого не замечала. Мы почти сразу стали жить вместе и почти никогда не ругались. Мне было… спокойно.

Ольшанский аккуратно поставил обувь, снял кожанку и достал телефон.

– С ананасом?

– Как ты… догадался? – недоумённо нахмурилась.

– Знал, что извращенка, – подмигнул этот нахал и набрал службу доставки.

Я любила пиццу с ананасами, оливки, чай, разбавленный водой, но не думала, что Ольшанский об этом знает. Дима до сих пор спрашивает сколько сахара мне класть, хотя я пью без него.

Включила на кухне свет и прошла, подавляя тяжёлый вздох.

Снова посуда.

– Вам просто нужно купить посудомойку, – хмыкнул Ольшанский, проследив за моим печальным взглядом.

– Не все такие мажоры как ты, – огрызнулась и стала закатывать рукава.

– Расслабься, – хмыкнул он. – Помогу, так и быть. По дружбе.

– Что поможешь?! – изумлённо воскликнула, ощущая, как расширились мои глаза.

– Посуду помыть, – покачал головой и включил в раковине воду.

Непринуждённо взял тарелку и сунул её под мощную холодную струю.

– Да ты не умеешь этого делать! – воскликнула, смеясь.

Настроила воду, взяла губку, выдавила на неё средство для мытья посуды и вручила Ольшанскому.

– Теперь мой. Губкой. С обеих сторон тарелки, понял?

– О, всё так сложно? – удивился мажор, вид имея жалкий.

– Давай-давай, три, – командовала с важным видом, а сама старалась не рассмеяться. – Вот так, – опустила руку поверх его и провела по тарелке.

– Ты слишком близко… – внезапно сипло выдавил Ольшанский. Тарелка из его рук выскользнула и упала в раковину, расколов ещё несколько.

– Твою… мать… – многозначительно выругалась и посмотрела на ржущего мажора.

– После похода купим новые, не парься, – отмахнулся он, доставая осколки. – Кстати, ты уже собралась?

– Утром немного, – дернула плечом, задумавшись. – А что ещё с собой нужно? Вода, еда… не знаю, у меня нет спальника.

– Он тебе не понадобится, – усмехнулся мажор и вдруг зашипел, отдёрнув руку. – Твою… бл… – выдохнул сквозь зубы и с довольной рожей продемонстрировал мне порезанный палец. – Сестра, нужна срочная медицинская помощь, – а лыба от уха до уха. И чего такой довольный, спрашивается?