– Соскучилась? – задаю вопрос, наслаждаясь её полумёртвым лицом.

Не отвечает, ручку двери дёргает, свинтить хочет, а хрен ей.

– Закрыто? – наигранно удивляюсь. – Какая досада, – цокнув языком, качаю головой.

Осматриваю её с головы до ног, отмечая, что прибавила веса, но это не портит её идеальное тело. Грудь стала больше, бёдра шире, собранные в хвост волосы длиннее. Одета скромно – узкие брюки, футболка в обтяжку, кеды, ноль косметики. Святая невинность. Красивая маска, но мне ли не знать, что эта сука с ангельским лицом может предать в любой момент.

– Давид, – моё имя с её губ как удар под дых, а перед глазами жёсткие флешбэки.

– Ты вот здесь, Хрустальная, – беру её руку в свою и прижимаю ладонь к груди, туда, где сердце бьётся о рёбра.

– Если это твои шуточки, то не смешно, – дрожащим голосом произносит, а на глазах появляется прозрачная пелена.

– Никаких шуток, девочка, – наклоняюсь к ней, чувствуя её судорожное дыхание. – Ты как вызов. Мой личный вызов, я его принял и проиграл бой. Оно твоё, – на последних словах прижимаю сильнее её раскрытую ладонь к сердцу.

Тогда я впервые в своей жизни признался в любви. Как мог, блядь, но сделал это. И потом поступками показывал, что мои слова не пиздёж. Каждый, сука, день доказывал, что люблю, защищал от всего мира и на руках носил.

– Обещай, что не предашь меня.

– Я никого не любил, кроме матери и сестры, но ты стала моим миром, Хрустальная девочка. Мне проще сдохнуть, чем сделать тебе больно. Уяснила?

– Я тебя тоже люблю, – перекрывает кислород ответным признанием.

– Повтори, – хрипло прошу в ответ.

– Я люблю тебя, Давид.

Оказалось, что она как раз пиздит. Врала в глаза столько времени, а главный вопрос: нахрена? Мстила? Да, наше знакомство было неудачным, я вёл себя как последний мудак, собственно, кем и являюсь. Но я исправил свои грехи, по отношению к ней я был сущим ангелом. Я не предал, как и обещал, а вот она…

– Запомни, сука, – выныриваю из мыслей, прожигая её убийственным взглядом. – Никогда не называй меня по имени! Поняла? – молчит, в сидение вжимается, глаза на мокром месте, вот-вот заплачет, да только меня это не берёт больше. – Поняла? – рявкаю на весь салон.

– Д-да, – бормочет в ответ, и я возвращаюсь к рулю, давая себе несколько секунд, чтобы дыхание выровнять.

– Мы едем домой, Хрустальная, – бросаю и завожу двигатель.

– Нет! – резко выкрикивает.

Медленно поворачиваю голову к ней, смеряю презрительным взглядом.

– Я не спрашивал, – хмыкаю, мысленно себя успокаивая.

Пиздец, как руки тянутся к её шее, с силой сжать и наблюдать за её болью.

– Давид…

– Рот закрой! – прерываю её. – Что я говорил минуту назад, блядь, – ору, заставляя её вздрогнуть.

– Прости, – шепчет и вытирает слёзы с бледных щёк. – Я поеду, куда скажешь, только позволь заехать домой. Мне нужно… попрощаться. Пожалуйста, – и эта сука смотрит на меня этими серо-голубыми глазами полными мольбы.

Сука! Сука! Сука!

Не смотри на меня так, дрянь!

– Обойдёшься, – бросаю и медленно трогаюсь с места.

– Паспорт! Мне нужно взять паспорт, – выкрикивает, подавшись вперёд.

Твою мать, блять!

– Пожалуйста, – контрольный.

– Пять минут, – бросаю, разворачиваю тачку и еду обратно в посёлок.

Аля

Я знала, ждала что он приедет, даже приблизительно посчитала, в какой день, и морально готовилась к этой встрече, но недостаточно. А может это просто невозможно – подготовиться к неизвестному. Одно могла сказать с уверенностью – тёплых объятий не будет. Виновата перед ним, не отрицаю, но я не могла по-другому, и мне просто нужно об этом рассказать. Если поверит.