– Как ты вообще запоминаешь такую ерунду? И нет, я больше не пишу ей.
Я чувствовал, как у меня начинает гореть лицо. Я и не догадывался, как легко меня прочесть.
– Фигня, – отмахнулся Бен. – Я спрашивал тебя в прошлом году, а ты притворился, что не понимаешь, о чем это я. – Потом, чересчур передразнивая меня, он сказал: – Э-ы… ы-ы… кто?
– Я так не разговариваю.
– Ты отвратительно врешь, Лука. Я знаю, что ты все еще ей пишешь. Она твоя подружка или что?
Мое лицо покраснело еще больше.
– Нет. Она мне не подружка. Просто никак не перестанет писать мне. А еще она противная.
– Серьезно? Тогда почему ты все еще ей отвечаешь?
Честно говоря, я просто не хотел, чтобы за Наоми осталось последнее слово, но Бену не стоило знать, насколько я мелочен. Поэтому я лишь пожал плечами.
– Просто так. Зато есть чем заняться.
Мы притормозили, добравшись до нашего класса. Бен встал в дверях.
– Что в ее письме?
– Не знаю. Я еще не смотрел.
Он поднял брови, призывая меня открыть письмо. Я вздохнул, стянул рюкзак и вытащил конверт. Вскрыл его и прочитал Бену вслух.
Дорогой Лука.
Надеюсь, ты проснешься сегодня утром с маленьким заусенцем, а когда потянешь за него, он станет больше и причинит тебе боль. Надеюсь, он будет так сильно беспокоить тебя, что ты не прекратишь его ковырять, пока он не поддастся, и в итоге ты оторвешь со своего пальца очень длинный кусок кожи. А потом, я надеюсь, туда попадет инфекция, и единственным спасением будет ампутировать тебе всю руку.
Это правда сделает мой день лучше.
С любовью,
Наоми
Бен пялился на меня широко распахнутыми глазами. Несколько учеников собрались вокруг, ожидая, когда мы пропустим их в класс.
– Ты дверь перегородил, – напомнил я Бену. Он вошел, и я последовал за ним к задним партам.
– Почему она такое написала? – спросил он, когда мы оба сели на свои места. – Это же… – Он сцепил пальцы, как будто чувствовал фантомную боль от заусенца после письма Наоми. – Просто ужас какой-то.
– Она умеет управлять словами.
Я затолкал письмо обратно в открытый конверт и засунул в рюкзак.
– Она всегда пишет «с любовью, Наоми» в конце?
– Иногда. А что?
– Просто как-то странно заканчивать письмо словами «с любовью», когда написал что-то настолько неприятное.
– Я никогда особо не думал об этом.
Но вообще я думал об этом каждый раз, когда читал ее послания. Обычно я копировал фразу, которой она заканчивала письмо, лишь иногда сочинял что-то другое.
– Что напишешь в ответ? – спросил Бен.
– Пока не знаю.
Я слишком устал, чтобы придумывать что-то творческое, но и не мог ответить на подобное письмо чем-то скучным.
– Лука. Бен. – Мы оба взглянули на учителя, который уже успел начать урок, пока мы отвлеклись на письмо. – Не желаете присоединиться к нам?
Бен промямлил извинение, и я выпрямился на своем месте. Больше в тот день ничего особенного не происходило. Всю оставшуюся неделю нам предстояло писать контрольные, так что большинство учителей заставляли нас повторять то, что мы учили весь предыдущий год.
Когда вечером я ехал на велике домой, мои мысли вращались вокруг письма Наоми в рюкзаке. Я еще не решил, что написать ей в ответ. Мне казалось, ничего не переплюнет ее письмо про заусенец. В недостатке воображения я винил стресс от предстоящих экзаменов. И надеялся, что придумаю что-нибудь получше, когда учеба закончится.
Вернувшись из школы в тот день, я удивился, увидев мамину машину возле гаража. Обычно она возвращалась домой после пяти. Я оставил велосипед во дворе и пошел в дом. Мама сидела за кухонным столом, внимательно читая какой-то документ. Ее глаза были красными.
– Что случилось?