Неспешное движение ладоней по моей коже вниз – по хрупким выступам ключиц – и ещё ниже, туда, где нежное кружево скрывает от мужского взора то, что ему так сильно хочется увидеть.

Но он ведь не осмелится?..

Поощряющее поглаживание большим пальцем – мне пытаются сказать, что всё хорошо, тебя не обидят эти руки.

Руки убийцы, руки палача – кого вы хотите обмануть?!

Ещё чуть ниже.

Между нами остаётся совсем мало пространства. И совсем мало воздуха, который раскаляется и с каждым рваным вдохом будто плавит меня изнутри.

Я ожидала, что в чертогах Северных стражей будет холодно, как в гробу – но сейчас я горю.

Тонкая ткань плавно скользит вниз, поддаваясь уговорам этих умелых рук. Открывая ложбинку на груди.

Она у меня всё-таки есть. Пусть и не такая большая, как хотелось бы этому развратнику.

Ещё чуть ниже. И стирается ироничное выражение с лица принца. И как будто мы оба забываем, с чего начался этот странный разговор на грани приличий. Руки принца давно вычертили маршрут далеко за их пределами.

Чуть дрогнувшие его ресницы. Широкие чёрные зрачки – как грозовое небо. Для меня там погибель. Я не хочу смотреть в его глаза.

Он останавливается за мгновение до того, как я окажусь перед ним совершенно обнажённой. До того, как платье, шнуровку которого он, оказывается, незаметно успел ослабить, стоя за моей спиной, окончательно свалится вниз. Кружево уже держится каким-то чудом, почти ничего не оставляя воображению.

- Я был не прав... Абсолютное совершенство! Какое изящество линий… Если бы я был скульптором, я бы изваял вас в мраморе, - шепчет принц, не сводя с моего тела потемневших глаз.

А до меня, наконец-то, доходит. Где я, что я, и что именно происходит прямо сейчас.

Шаг назад. Судорожно тяну вверх лиф платья. Прижимаю его левой рукой к груди.

А правой с огромным удовольствием, с размаху, с оттяжкой, даю принцу по морде.

Не ладошкой, не легкую заигрывающую пощёчину избалованных принцессок я залепила этой снежной скотине – о нет! Я дала ему от души костяшками, всем кулаком – так, что чуть не сломала сама себе руку о его мерзкую рожу.

Но наградой мне были отчетливый, великолепный кровоподтёк на аристократической физиономии и выражение совершенно непередаваемого изумления в глазах.

- Надеюсь, я прошла испытание, Ваше высочество! – шиплю разъярённо, прежде чем развернуться и кинуться вон.

От грохота двери, кажется, немного посыпалась лепнина в коридоре – но ничего, переживут. Наймут реставраторов.

Гнев ослепляет меня до чёрных точек перед глазами, и я не сразу нахожу обратную дорогу в свои покои.

Да как он посмел?!

Да как ему хватило наглости?!

Да как… я могла такое допустить…

На себя злюсь сильнее всего. Что толку проклинать хищника? Такова его природа. А вот идиотку, которая по своей воле сунулась ему в лапы, можно только пожалеть. Мозгами боги при рождении обделили, не иначе.

Когда залетаю, наконец, в свою комнату, первым делом баррикадирую дверь. Придвигаю к ней кресло, тумбочку, сверху водружаю кувшин для умывания. Если ночью ко мне попытается кто-то войти, вся эта ненадёжная конструкция рухнет и зазвенит так, что и мёртвого поднимет. По крайней мере, меня больше не застигнут врасплох, если подонок явится за добавкой.

А я совершенно точно увидела в тёмных глазах, что ему было мало.

О-о-о-о-о, как же бесит!!

Я бросила скидывать ненавистное платье, обрывая кружево впопыхах. Только бы не смотреть, не вспоминать темные очертания его пальцев на белом…

Удивляюсь, когда вижу капли крови на нежной ткани. Сначала пугаюсь, уж не слишком ли сильно повредила принца. А то мало ли что мне за это будет.