Через два часа я слышу, как мама прощается с нашей экономкой и куда-то уезжает. В Питере у нее нет подруг, но есть те самые жены партнеров отца, так что уверена, что ее куда-нибудь да пригласили. А значит у меня есть время до вечера.

Я быстро переодеваюсь в спортивный костюм, затягиваю длинные волосы в узел, и набираю Глеба.

Он отвечает бодрым голосом:

— Лер, привет! Неужели ты в Питере?

Он знает, что я постоянно мотаюсь в родовое московское гнездо и в Питере зависаю лишь на период учебы.

Его голос моментально успокаивает, словно не было и нет ничего плохого в моей жизни.

— Туточки, только под замком. Приедешь ко мне в гости? Погуляем во внутреннем дворе.

Глеб молчит пару секунд, а потом спрашивает:

— А хочешь я тебя украду? Покажем с Мотом новый зал, куда нашу секцию перевели. Там же капиталка, как ты помнишь началась, но Булатовичу сказали, что уже обратно дергать не будут, будем сидеть в этом отличном новом помещении.

— Не кради, просто приезжай поболтать. Это всего на неделю, — отвечаю с улыбкой, а в голове так и крутится образ Градова. Кто и мог бы меня выкрасть, то только он. И не потому, что я так хочу, или романтизирую его, а просто ему ничего не будет за это.

А Глебу будет. И я никогда не подвергну друга опасности.

— Ладно. Взять тебе что-нибудь?

— Аха, купи шавухи, пожалуйста. Очень соскучилась по питерской еде.

Глеб смеется.

— Тогда двойную закажу и квасика. Скоро буду. Не грусти без меня.

— Жду, — улыбаюсь до ушей и отключаю звонок.

Глеб всегда мне кажется старшим, хотя он только-только поступил, на пару с Матвеем. Но они уже четко знают, что хотят в жизни, готовят работы и курсовые, а Мот — научный проект. Я по сравнению с ними плыву по течению и совершенно не знаю, куда меня прибьет волной.

Как всегда, мне удается уговорить Ивана выпустить меня во внутренний двор комплекса. Все наши помощники относятся ко мне хорошо, потому что знают, что я никогда не буду их подставлять. Да и как можно наплевать или подставить человека, который берет на себя львиную долю по устройству твоего личного комфорта.

Если бы не Зинаида, то я бы сбежала из дома лет в пятнадцать. Только ей удается примирить меня с семьей, но не в этот раз.

— Лерочка, тебе с собой чай сделать? — спрашивает меня миловидная Зинаида, поправляя фартук. Планирует готовить обед, а затем ужин.

— Мне квасик привезут. С другом встречаюсь внизу. А вы зачем согласились из отпуска выйти? Не надо было трубку брать.

Зинаида смотрит на меня ласковым взглядом и отвечает прямо, как только бывает в наших с ней разговорах.

— Ирина звонила ночью и еле говорила. Я сразу поняла, что она опять сорвалась и будет теперь каждый день «отдыхать». А ты тут одна, никого из дома не взяли, а Ваня чаще с боссом, так что подумала, что для собственного успокоения мне будет легче сместить отпуск на неделю.

Я подхожу к, по сути, чужой для меня женщине и обнимаю ее, как родную тетю. А может быть, как мать. Я уже не помню, когда хотела обнять маму так же крепко. Зинаида гладить меня по волосам и приговаривает, что все будет хорошо.

Но мы с ней обе знаем, что все будет только хуже. Скоро мама прекратит даже контролировать зависимость и хотя бы маскироваться для приличия. Отец погрязнет в рабочих сделках и потеряет последние крохи внимания к семье. Я обязательно уйду, при первой же возможности. А Ларион, на все сто процентов, сбежит на учебу в Америку, не от большой любви ни к учебе, ни к Америке, но там от него отстанут. У него же мой пример перед глазами — Питер никак не помог, наоборот, теперь при любой провинности меня моей учебой шантажируют.