С другой стороны, именно для поддержания порядка потребовались сотни наёмников из далёких стран. Незнакомая речь, непохожая ни на одно из местных наречий, звучала на весь лагерь. Наёмникам без войны было скучно, они шатались по окрестностям, заставляя родителей прятать подальше своих дочерей. Порой особенно бесчинствовавших казнили, но это никого не впечатляло достаточно сильно, чтобы разбой и насилие прекратились полностью.

Быть ограбленным на дороге из Монтрё в Шильон стало обыкновенным, но у торговцев по-прежнему не было выбора. Заговаривая тюки на удачу, они обречённо вели обозы.

Пристроившись в хвост такого обоза, я дошла к замку, закрытому и неприступному. Но сегодня он не был мне нужен. Важнее была крошечная деревушка мастеровых людей, примыкавшая к протоке по другую сторону от замка.

Осторожно миновав лагерь, я вышла к мастерам. Торговля едва шла, как обычно в понедельник. Покупатели лениво слонялись среди лавок, тратя всё время на пустые разговоры с мастерами. Возле гончарной мастерской стояло несколько человек, живо обсуждавших события в Кларане. Один из подмастерьев был на воскресной службе и остался посмотреть разоблачение. Теперь, окружённый всеобщим вниманием, он взахлёб рассказывал свою версию событий:

- … А как только он осенил её крестным знамением, от её головы пошёл дым, и она так страшно завизжала, что, верно, и чертям в аду тошно стало!

Бурная фантазия подростка пышно дорисовывала увиденное, расцвечивая всеми оттенками адского пламени на радость остальным. Даже слушать это было противно, тем более – представлять, но те, кто пропустил разоблачение, сопровождали рассказ взволнованно-одобрительными возгласами. А парнишка продолжал сообщать новые подробности…

Удивительно устроены люди! Не видев, не зная, не помня, они умудряются придумывать себе воспоминания о том, о чём даже не слышали, стоит только попросить рассказать об этом. Сколько раз при мне кто-то с ходу сочинял подробности событий, будто сам был очевидцем, хотя узнал о них лишь за пару минут до разговора.

Ведьмы помнят всё до малейших деталей, лишь иногда забывая несущественные подробности. У нас иначе устроена память. Мы можем запросто выбросить из головы нечто неважное или же будем что-то ощущать лишь вчера произошедшим из-за точности образов. Но ведьмы никогда не добавляют новых деталей. Люди же без них жить не могут.

- …И когда ведьму поволокли в кирху, на земле от её ног оставались горящие следы! – закончил подмастерье и обвёл слушателей взглядом, наслаждаясь произведённым впечатлением.

Мастера заохали, качая головами. Судя по их лицам, история врезалась в память, на ходу обрастая новыми подробностями. Уверена, через пару дней я услышу новую версию разоблачения ведьмы из Кларана, в которой та будет летать среди бела дня над кирхой и перегрызать горло зазевавшимся монахам.

Под шумок купив у гончара маленький подвесной кувшинчик для ароматных масел, я сразу прикрепила его на пояс. Сюда залью самое ценное снадобье, остальные спрячу в лесу, чтобы забрать позже, после "утопления".

Наконец, мне попался на глаза стражник, тоже слонявшийся среди лавок. Один из тех, что встретились мне в каземате. Меня он не мог узнать, сегодня я была собой. Подойдя к прилавку, я будто невзначай улыбнулась ему. Заинтересовавшись, он приблизился:

- Не новая ли вышивальщица прибыла ко двору?

- Возможно, а есть надежда на место при герцогине?

- Это если заручиться поддержкой влиятельных особ, - масляно ухмыльнулся тот.

Старая история, избитый заход. Влиятельной особой, конечно, он полагает себя. А наивная деревенская простушка, разумеется, должна сразу прийти в восторг от знакомства с «нужным» человеком.