Какая-то неведомая сила препятствовала добраться до Виктора. Словно он был неуязвим.

Черный волк горделиво, всем видом насмехаясь, обошел вокруг ничего не понимающего отца и с резким выпадом вонзил свои клыки в шею. Гортанный рев, полный боли, вырвался из пасти бурого волка, и я тут же был готов кинуться ему на помощь, уже приготовившись к прыжку.

Но тут почувствовал, как конечности скрутило невидимыми путами, приковывая меня к земле.

Отец знал, что я здесь.

Именно его альфа-сила сейчас сдерживала моего волка, приказывая оставаться на месте.

Тем временем Виктор наносил новые увечья, разрывая сухожилия своими зубами.

Я рвался из-за всех сил, пытаясь вырваться из оков и кинуться на Виктора, но мог только лежать на холодной земле тряпичной куклой и наблюдать сквозь кусты, как моего отца буквально грызут за живо.

Рев зверя превращался в протяжный жалобный скулеж. От этого звука скручивало все внутри, что хотелось закрыть уши или глаза, чтобы не видеть этого. Но тело парализовало больше, и не получалось даже моргать. Отец отдавал всю свою силу на то, чтобы сдержать рвущегося на помощь сына и скрыть его присутствие, дабы его не постигла та же учесть.

Стойкий металлический запах крови пропитал собою землю и местность на несколько миль. От этого начинало тошнить. Комок из желчи встал где-то посреди горла и так не мог вырваться наружу.

Отец больше не мог поддерживать трансформацию оборотня и принял вид человека, так и оставшись лежать на траве.

Виктору доставляло это удовольствие. Он растягивал его неминуемую смерть, обдумывая каждый свой следующий шаг, каждый укус. В ушах зазвенел крик отца, когда рука изогнулась, а кожа, не выдержав напора сломанной кости, разошлась по швам, словно легкая ткань.

Он принялся ломать ему кости.

И не останавливался, пока не прошелся по каждому позвонку, наслаждаясь уже не криками, а слезами отца. Почти безмолвными, потому что сил кричать уже не было, и сердце еле билось.

Его он оставил напоследок.

Виктор присел перед головой отца, приняв человеческий вид. Макнув указательный палец в кровавое месиво в боку, он смачно облизнул его.

Я внезапно почувствовал легкость в теле. Оковы спали, и вместе с ними сердце папы перестало биться.

***

После моего рассказала повисло молчание. Но тишина не нагнетала, не давила. Она дарила некое освобождение, которым хотелось насладиться. Хотя бы немного.

Конечно, я умышленно упустил многие детали, например, о том, что фактически видел печень отца и как нес нечто на руках, лишь отдаленное, напоминающее человеческое тело, до своего клана. Ей это было знать ни к чему. Пусть хотя бы её не мучают кошмары.

Я перевёл взгляд на Мелоди и на мгновенье оторопел. Еë нижняя губа подрагивала, а в глазах стояли скопившиеся слезы.

— Моя фамилия Бейлиш. Виктор Бейлиш мой отец.