Она умиляла своим искренним любопытством, казалось бы, к обыденным вещам. И совершенно не была похожа на девушек, к которым я привык. Большинство заискивало передо мной, буквально прыгая на задних лапках, пытаясь понравится альфе. Казалось, она особо не воспринимает меня всерьез и не замечает во мне мужчину, который с самой первой встречи не равнодушно на неё смотрит. И только если я как-то поддевал её, у этой девушки сразу находился колкий или остроумный ответ. Признаюсь, что порой специально выводил её из себя, чтобы увидеть тот запал, огонь в глазах, что так мне нравился.

Она не проводила несколько часов перед зеркалом с утра, прежде чем покинуть свою комнату, часто представая передо мной с еще сохранившимся следом на щеке от подушки и растрепанными кудрями. Это смотрелось до безумия мило, пока моё больное воображение не подкинуло фантазию о том, что эти волосы выглядят так, словно их совсем недавно натягивали на кулак.

Её невинность и чистота тянули к себе на каком-то животном уровне. Зверь хотел взять все это, завладеть, присвоить, обладать.

Пьяный мозг подкинул идею, что после поцелуя странные чары, что она на меня оказывала, рассеются, и я снова буду просто скромным соседом. Но все стало только хуже.

Несколько слов, прозвучавших в той коморке, прерывистое дыхание – эти воспоминания заставляли кровь бежать по венам быстрее. А её запах… смесь кислой сладости с нотками горечи на самом кончике языке. Это ощущалось слишком вкусно, чтобы хотеть её съесть.

Её полувсхлипы - полувздохи сорвали башню, и я уже не отдавал себе отчет в том, что творил. Просто целовал так, как хотел, брал её так, как хотел.

Это не может ощущаться настолько хорошо. Настолько…идеальным. Только не с человеком.

Но зверь-предатель радовался такому чувственному и уязвимому телу в наших лапах, рыча: «Моя».

Мечусь по комнате, как совсем несмышлёный щенок, пытающийся найти себе место.

Идиот. Идиот. Идиот. Как можно было так сорваться?

Но на трезвую голову, завязав яйца в плотный узел, я готов был со всей серьезностью молить о прощении. Но её «побег» от сложившейся ситуации вывел меня из себя, давая волю зверю. Да, несомненно, полнолуние сыграло роль в почти неподвластном контроле над эмоциями.

Примирительное какао подгорело уже в третий раз, пока я отвлекался на похабные фантазии о её податливом теле подо мной или о том, что я сейчас буду ей говорить. Бросив со злостью грязную кастрюлю в раковину, и плюнув на все, уверенными шагами подошел к её спальне.

Три коротких удара и тишина в ответ распаляли внутреннего зверя только сильнее и выводили меня на эмоции. Когда удары перешли в настойчивые, и дверь стала опасно подрагивать под моим кулаком, с той стороны послышалось гневное и короткое: «Убирайся!».

Ну уж нет. Сегодня мы точно поговорим.

С нажимом давлю на дверную ручку, ломая механизм замка, и слышу характерный щелчок. К кромешной темноте комнаты глаза привыкают быстро. Я уже был готов к тому, чтобы встретить сотню ударов маленьких женских кулачков, оглохнуть от криков или быть униженным в словесной перепалке. Но я никак не ожидал этого…

Мелоди сидела на полу, обернувшись в толстое одеяло. Девичью жалостливые всхлипы я услышал сразу же. Они чередовались с протяжными завываниями. И от этого было не по себе.

Стараясь ступать как можно тише, я подошел к ней и сел на карточки. Её лицо опущено в колени, а тело бьет частой крупной дрожью.

— Мелоди? — протягиваю медленно к ней руку, но девушка только сильнее вжимается в стену, старясь натянуть больше кусок одеяла на голову.

— Я п-просила тебя уйти… — прошептала она дрожащим голосом.