Ба увидела Сашку издалека и сразу поняла: что-то случилось. Внучка была похожа на птенца-подранка. Её острые плечи были безвольно опущены. В ногах валялся рюкзак. Сердце бабушки сжалось от тоски. Посмотрев в окно, как и Саша, она увидела компанию весёлых придурков, которые, смеясь и флиртуя друг с другом, выходили со школьного двора. «Всё-таки дети в этом возрасте бывают удивительные сволочи!» – подумала Ба. Она физически ощущала боль и разочарование внучки – по надломленной линии спины и поникшей голове. «Как жаль, что сострадание – привилегия зрелости. Взрослея, дети думают только о себе. Бедные-бедные, злые-нелюбимые». Но Ба тут же одёрнула себя – хватит сентиментальничать. Этим Сашке не поможешь. Надо её переключить. Дать понять: что бы ни случилось, мы справимся.

Кто-то тронул Сашку за плечо – она сбросила руку.

– Сашунь! – произнёс знакомый голос.

Саша повернулась. Перед ней стояла Ба – в немыслимой шляпе, похожей на цветочный горшок.

– Ты? Почему не мама?

Ба ответила вопросом на вопрос:

– Что у тебя стряслось?

Сашка вдруг страшно разозлилась.

– У меня?! Да у меня всё отлично! – срывающимся голосом воскликнула она. – Только у меня ничего не получается! Всё идёт чёрти как! Я ничего ни для кого не значу! Со мной никто не дружит! Меня никто не замечает!

– Ну-ну-ну, – примирительно сказала Ба. – Не сгущай! А я? А мама? А Полина?

Поглощённые друг другом, они не заметили Маразматовну, которая подошла откуда-то сбоку.

– Здравствуйтэ! – хорошо поставленным голосом объявила химичка.

Ба остановила её, энергично выкинув вперёд руку с растопыренной пятернёй, прямо как Оби-Ван Кеноби. Можно было подумать, что сейчас в её ладони появится световой джедайский меч.

– Извините, мы заняты! – заявила Ба.

Саше показалось, что она сейчас добавит что-то вроде «есть дела поважнее, чем ваши дурацкие двойки по химии». Но Маразматовне и этого хватило.

– Что?! – изумлённо воскликнула химичка.

Она таращилась на Ба, не находя подходящих слов. Но Ба это совершенно не волновало. Наклонившись к Саше, она убеждённо говорила внучке на ухо:

– Не путай себя и дурацкие жизненные обстоятельства! Всё у тебя получается! Записать маму с песней – кто придумал? Ты! И кто лучше всех умеет бесить химичку?

Маразматовна тем временем вышла из ступора.

– Проститэ, конечно! – гневно сказала она. – Но мы с мамой Саши договаривались!

– У мамы Саши – дела! – бросила Ба, не скрывая раздражения от того, что кто-то вмешивается в её разговор с внучкой.

– Какие?! – возмутилась Маразматовна.

– Какие? – заподозрив неладное, вскинулась Саша.

Ба запнулась. На этот вопрос она почему-то ответила Саше, а не её классному руководителю:

– Мама поехала подписывать договор. С этим…

Она не смогла подобрать приличное слово, но Сашка и так поняла. Вид у Ба был виноватый. Только сейчас Саша догадалась.

– Ты не успела с ней поговорить?! – в ужасе прошептала она.

Ба обречённо помотала головой: не успела.

Мир вокруг пошатнулся. Звуки исчезли. Когда в жизни всё плохо, глупо надеяться, что не станет ещё хуже. Станет. Непременно.

– Мне надо к Джонику. Срочно. Сейчас, – каким-то не своим, глухим, жёстким голосом сказала Саша.

– Надо – иди, – ответила Ба.

Саша подхватила рюкзак и решительно направилась в раздевалку за курткой. Маразматовна проводила её возмущённым взглядом.

– Сэкундочку! Саша! Ты куда?

– На конюшню, – ответила Ба вместо внучки.

Тут чаша терпения Маразматовны переполнилась.

– Послушайте, Вэра Васильевна! При всём уважении к вашэму пэдагогическому опыту! Вы нэ правы!

– Возможно, – спокойно согласилась Ба.

– У Саши двойка в четвэрти! По химии! Какие могут быть кони? Она что – конюхом собираэтся быть?!