Эти пятеро перегораживали всю лестницу. Малышня из продлёнки кое-как просачивалась сквозь них – пинаясь и застревая рюкзаками, но у Саши этот фокус явно не пройдёт. Саша глубоко вдохнула-выдохнула, совсем как мама, и решительно направилась вперёд.

– Вы чего здесь? Застряли? – спросила она, всем своим видом показывая решимость пройти.

– О, Капюшон! – неожиданно обрадовался Сосновский. – А мы… тебя ждём.

– Меня?! – изумилась Саша.

Два года назад, когда она пришла в 6-й «Б» в середине ноября, одноклассники пытались с ней общаться. Но Саша, в голове которой сидела единственная мысль «Папы нет, папы нет, папы нет», не реагировала ни на вопросы, ни на шутки, ни на приглашения в гости или в кино. Ни на что. Все решили, что она странная. Потом у неё стали пропадать вещи: то шапка, то учебник, то тетрадь. Но это тоже быстро прекратилось. Какой смысл что-то прятать, если человеку всё равно? Правда, один раз после физкультуры Саше пришлось идти домой по мокрому снегу в кедах. Но, опять же, это её не волновало. Расстроились мама с Ба, которые прополоскали её в горячей ванне, напоили чаем с лимоном и позвонили в школу. Началась какая-то кутерьма, в результате которой Саша оказалась «девочкой, в семье которой случилось несчастье». Эта фраза, сказанная директрисой на родительском собрании, как бы очертила вокруг Саши меловой круг: её сторонились, с ней не разговаривали, её не замечали. За прошедшие два года весь класс настолько к этому привык, что Саша, которая уже не прочь была пообщаться и потусить с одноклассниками, чувствовала себя круглым нулём.

– Мы в кино собрались, – зачем-то переглянувшись с Сосновским, сказала Оспа. – Пойдёшь с нами?

– Я?! – Саша не могла поверить, что они её заметили. – …Да! Пойду!

– Тогда поторопись. Опоздаем – кина не будет! – растянув рот в улыбке, пошутил Сосновский.

Все пятеро стреляли глазами друг в друга, но Сашу это не смутило.

– Я сейчас! Я только рюкзак заберу!

Саша развернулась, бросилась вверх по лестнице и нос к носу столкнулась с Никой – первой красавицей класса, чуть не сбив её с ног.

– Ты, блин! Глаза-то разуй! – разъярилась Ника.

Не обращая на неё внимания, Саша поскакала вверх, перепрыгивая через ступеньки.

В кабинете химии никого не было. Сашка схватила рюкзак и развернулась к выходу. В дверях стояла Маразматовна.

– Самарина! Ты куда нэсёшься? Мама сэгодня придёт?

– Да! – ответила Саша с явным намерением выйти из класса.

Химичка, удивлённая её напором, посторонилась. Саша выскочила в коридор.

– Постой! Ты тожэ. Твоё присутствие строго обязательно! – крикнула Маразматовна вслед.

– Я-то зачем?

Саша побежала прочь.

Сломя голову, она слетела вниз по лестнице. Ни Оспы, ни Сосновского – никого не было. Саша резко притормозила. Подошла к окну.

Одноклассники Саши, окружив Нику, весёлой ватагой пересекали школьный двор. Женя Сосновский шёл спиной вперёд, гримасничая и развлекая самую красивую девочку класса. Из окна было видно прямую спину Ники и копну тёмных вьющихся волос. Сосновский без устали размахивал руками. Наверное, Ника улыбалась.

Саша уткнулась носом в стекло.

– Ну и пусть. Гады. Подумаешь! – прошептала она.

Удивительно устроен человек. У Саши было столько поводов расстраиваться, что, казалось, больше ничто не сможет её огорчить. Но нет! Ей самой было странно от острого чувства обиды – как будто в живот воткнули раскалённый шампур для шашлыка. В горле стоял ком. Невыносимо стыдно было вспоминать, как она бежала по лестнице, словно доверчивый щенок, перепрыгивая через ступени. И даже не хотелось понять: зачем одноклассники так сделали? Специально обманули, чтобы посмеяться? Или её просто забыли, как сменку в раздевалке?