– Так это давно понятно, – ошеломил меня он. – Ты не любишь прокручивать теоретические языковые модели и не интересуешься ничем таким. Какой ты гуманитарий!

– А кто? – покорно вопросила я, подавленная авторитетом супруга в сочетании с данными биометрического анализа.

– А они что говорят? – ушел от ответа Леша.

– Лингвист, говорят. И математик.

– Идиоты, – констатировал муж.

Видимо, он стоит на позиции, что меня не спасет уже никакое образование.

Сунув телефон в карман, я решила повернуть в сторону редакции. Раз дома не ценят мои удивительные генетические данные, то пойду писать текст про мутантов. А они пусть там сами обед варят, раз такие гуманитарии. А я буду… буду… книгу писать, вот что!

Позвонила Марине и сказала, что нашла целую кучу альтернативных жизней.

– Ну-у-у?!

– Начала писать книгу, – гордо выпрямившись, заявила я.

Гордость оказалась преждевременной, потому что скользкие ботинки неудачно состыковались с бордюром.

– О чем!

– О тебе, – ответила я, лежа в луже.

– О-о-о, – выдохнула Марина.

Я счастливо улыбнулась и приподнялась на локте, чтобы грязная вода не намочила телефон. Прохожие шарахались, а самые отважные предлагали помощь. Но я продолжала лежать: что значит какая-то лужа по сравнению со светлым вариативным будущим?

Мы обсудили сюжет и даже наметили некоторые заголовки. Домой приехала мокрая до самых печенок. Думала, меня ждет горячий чай и теплая ванна. Или на крайний случай теплый чай и горячая ванна. Но меня ждали надувшаяся дочь и нагло облеванный котом ковер.

– На балкон эту скотину! На помойку! За хвост! – скрежетала я зубами. Грязное пятно не брал никакой «Ваниш».

– Он не виноват, не виноват, – волновался муж. – Ты посмотри, какой он беленький, маленький. Он не специально!

– Гад он и вредитель человечества. Что ты его таскаешь? Ребенка никогда не заставишь на руки взять, а эту гнусную морду – пожалуйста.

– Майя все время орет. И мокрая какая-то. А кот тихий, сухой, пушистый.

Скотина злорадно замурлыкала.

– Я сейчас вас обоих на балкон выкину, – угрожающе вцепилась я в «Ваниш».

– А мы в лошадок поиграем, – попытался умиротворить меня муж.

Глядя, как счастливая Майя визжит на спине пыхтящей «коняшки», я поняла, что обижаться на животных глупо. А с мужем мне ужасно повезло, потому что на занятия верховой ездой в месяц пришлось бы выложить всю мою зарплату. Гораздо лучше потратить капельку «Ваниша» и наслаждаться домашним вариантом.

День такой-то

Я самый настоящий, всамделишный писатель. Во-первых, уже следовала заветам Анны Ахматовой, которая, как известно, утверждала: «Я лирический поэт и могу валяться в канаве». Может, канава пока является для меня недостижимым идеалом, но уж покататься по подмороженной первыми заморозками земле я всяко имею право, ведь в голове уже зреет замысел нового шедевра. Во-вторых, в моей книге уже целых 14 страниц, а на обложке стоит маленькими буквами «Автор – Елена N». Правда, завистники утверждают, что мое нетленное произведение больше смахивает на бесплатные брошюры, которые раздают у метро. Но их послушать, так и Лев Толстой – бездарный графоман, не умеющий вовремя остановиться. Я радостно поддакиваю: «Конечно, конечно, графоман!» и втайне прикладываю свою книжечку к солидному зеленому собранию сочинений. По-моему, они отлично смотрятся вместе, а уж сколько места на полке занимают – любо-дорого смотреть. Я даже задумалась, не завести ли еще один стеллаж: если так пойдет, то в этом для нас с Толстым может просто не хватить места.

Я не какая-нибудь лохушка и прекрасно понимаю, что одна книга со скромным тиражом – это еще не венец писательской карьеры. Но, как я заявила своему литературному герою – другу Марине, это символ нашей общей успешности: ее – как героя, меня – как писателя.