Она думала о том, что есть женщины, вероятно, такие как та Рыжая, или Наденька из тренажерки, которым постоянно таскают букеты, конфеты и пушистых медведей у которых – раз и любовь, по щелчку пальцев. Стоит им лишь вывались свой третий размер в декольте и хлопнуть искусственными ресницами, как кавалеры гурьбой возле ног лежат и ждут, как послушные песики, высунув языки от нетерпения. А она, Наташа, вот такая натуральная, без километровых губ, бровей в три пальца шириной, и силиконовых сисек, ну, может, и не силиконовых, а настоящих, но больших, для любви, видимо, не создана. Хотя в глубине души она верила, что это неправда, ведь нельзя же всех под одну гребенку, под один шаблон закатать! А где же тогда индивидуальность?! У нее индивидуальности было хоть отбавляй, и любви в ней тоже хватало, и поэтому оставалось выбросить мусор из головы и раз и навсегда уяснить: что любви хватит на всех! Кто сказал, что любви не хватит? И вообще, каждой твари обязаны выдать по паре. Для всех есть любовь, для каждого будь ты с сиськами или без!

– Ты главное сама поверь в это! И оставь в покое тех, с кем не по пути, – прошептала себе Наташа, обнимая себя за плечи. – Ты главное сама поверь! Что ты, правда, на этих сиськах зациклилась, как будто по-настоящему любят только за эти железы молочные. Бред же, ну бред! Согласись?!

– Согласна, – кивнула Наташа грустно.

– А ты ведь настоящей любви хочешь, а не такой, чтоб за первой юбкой сбежал, ведь так?

– Да, хочу настоящей, – снова кивнула Наташа. – Но я теперь не знаю, как понять настоящая она, или как обычно. Как понять-то? – спрашивала она, глядя на мерцающие на горизонте вспышки, как будто ожидая, что этот небесный свет вот так на раз два даст ей ответ.

– А для начала выброси мусор из головы, вот эти все сравнения размеров груди, губ и ресниц, и будет тебе любовь, вот увидишь, – кто-то отвечал ей внутри нее самой, или, быть может, сама гроза на том берегу темного озера. Вода мерцала и колыхалась, как будто передавая голосовую дорожку, идущую с того берега от вспышек прямо к ней по мерцающей поверхности.

– Все будет, поняла! Любви хватит на всех, главное – суметь ее принять, открыться для нее, понимаешь, довериться!

– Ну конечно, а как же мне теперь доверять?! – пожимая плечами, молча вопрошала Наташа, вперив взгляд в словоохотливую гладь озера.

– А вот, так, переступить через страх и шагнуть в любовь. Вот сидишь здесь одна в лесу в темноте и не боишься ведь ни грозы, ни маньяков, а доверять боишься!

– Ну ты скажешь, – хмыкнула Наташа, – кого мне тут боятся, я сама уже ведьмой стала от тоски, пусть меня тут все боятся! А лес он добрый, и озеро тоже, а вот люди – злые!

– Отпустишь страх – появится любовь! Другого пути нет.

– Как нет?! – возмутилась лесная гостья. Но огромная дождевая капля шумно ударилась о пакет с грибами, заставив Наташу подскочить от неожиданности. Не успела она опомниться, как начался ливень. Гроза перебралась с того берега на этот, бесцеремонно обрывая душевный разговор, и Наташа, взвизгнув,  стремительно понеслась в сторону дачи, сжимая в руке пакет с красноголовиками и обломанный нож.

Наташа, размышляя о похоронах, маленьком черном платье и букете лилий, даже не могла себе представить, насколько окажется близка к реальности в своих фантазиях. И потом еще не раз она, утирая непрошеные слезы, так и набегающие на глаза при воспоминании о нем, нервно шептала сама себе:

– Однако, что же это  за несправедливость! Почему сбылась эта фантазия, а не та, где я его жена! Ну почему, Господи!  – и  затем снова начинала рыдать белугой.