Рён заторможенно ощупал голову, тогда Джион испугался еще сильнее. Того, что губой не обошлось. Но друг просто продрал пряди, вытащил на свет руки, испачканные в той же мере, что и минуту назад. Стало чуточку легче.

– Ты испортил мне джемпер.

На груди Рёна расплывались красные пятна, впитывались толстой пряжей. Странные кляксы уродливой формы. Будто не губу разбил другу, а зацепил сердце. Джион протянул руку, стараясь не смотреть на них.

– Вставай. Я постираю.

Рён прикрыл глаза и привалился к двери. Ноги распрямил, занял весь небольшой коридорчик. На поданную руку внимания не обратил, ушел в себя.

До чего он доковырялся в своих размышлениях, Джион так и не понял. Но бить его товарищ раздумал. Посидев так, тяжело поднялся, отряхнулся. Взялся за дверную ручку.

– Куда ты тащишься? – безнадежно скрипнул зубами Джион. Сунул руки в карманы штанов, уже не помышляя остановить Рёна силой.

– Подышу. Мне надо. Воздух и тишина. Никаких глупостей, вернусь скоро, не переживай.

Рён ушел из дома. В ночь, темную, как его самоуважение.

Ветер подхватил его сразу, как вышел на улицу, и потащил, подгоняя в спину, продувая насквозь одежду. Гудел проводами над головой, швырял горстями листьев, пытался оторвать его волосы. Рён брел куда-то, не разбирая дороги. Все думал, думал. То в одну сторону клонился, то в другую. Подбородок опух сбоку, трогать было больно, но упрямо вдавливал в него палец.

На секунду представил, как делает то, что ранее посоветовал Джиону: покупает билет в Кванджу и уезжает. Оставляет все как есть. Насладился глотком свободы. Которая мгновенно разбилась об обещание, данное хёну. Если б ситуация была безнадежна, так бы и поступил, но кое-что еще поддавалось пересмотру. Попробовать хотя бы обелить имя второго человека, упрятанного за решетку – это сделать он должен был. Получить доказательства того, что Мин Мэй подправила чертежи. Что проект принадлежал руке ее мужа, а никак не инженеру Вон У Раму, отцу Джиона. Спустя столько лет требовать нового рассмотрения дела было безумием, но они сделают это.

Вопреки опасениям Джиона пьяных толп не попадалось. Всего лишь один человек, с которым столкнулся в каком-то проулке, таком узком, что не разошлись в стороны.

Какой-то аджосси, вроде в своем уме, только грязный очень. Оглядев себя, Рён вздохнул: не слишком-то и отличался от дяденьки.

– Доброй ночи вам.

Старичок вытянул шею. Оживился. Подпрыгнул, а за спиной у него звякнуло стекло. Приглашение, что ли, подумал Рён.

– Не спится? – участливо спросил дяденька.

– Не спится, – подтвердил Рён.

– Есть хочешь?

Первым порывом стало отказаться; незнакомые дворы, незнакомый человек, ни фонаря, ни камер. Рён уже рот открыл, подыскивая слова. Тонкая пленочка на губе в тот момент опять лопнула.

Вытираясь рукавом джемпера, вспомнил вдруг себя, свое желание разделить с любой живой душой тоскливую темноту. К тому же, сколько шел, больше не встретил никого, даже кошки. Судя по всему, аджосси на самом деле не с кем было поесть. Или что там у него грохотало в сумке на спине.

– Почему бы и нет? – сказал. Не впервой ему сидеть под заборами, поджав под себя ноги, и жевать лапшу, сухую за неимением кипятка.

– Иди за мной.

Рён пошел. Куда – и сам не знал, старался только не потерять из виду шустрого дяденьку, прыгавшего то за один угол, то за другой. В итоге после получаса петляний остановились они у гаражей. Один в ряду светился изнутри полоской света, туда аджосси и двинулся. Поковырял ключом, проскрипел петлями, отворил створку, пригласил Рёна пройти внутрь.

– Холодно, – сказал, потер руки. – Включил бы обогреватель, только нет его у меня.