Люди, красиво одетые, начали собираться у входа в собор. Еще одна долгая затяжка. Скоро концерт. Я прихожу сюда каждые выходные ради этого момента. Звуки органа на время вытесняют мысли. Минута тишины и жгучий дым в груди. Только тогда появляется не то чтобы ощущение, скорее намек на него, – что можно еще побороться за жизнь. Мысли скоро вернутся, пробьются через звуки музыки, но не сейчас. Сейчас у меня есть короткий момент покоя.

В голове всплыло лицо мамы. Как за какое-то неуловимое мгновение она могла перестать смеяться и начать плакать. Как старалась дать мне всю любовь, на которую была способна, а та вонзалась в меня сотней иголок. Острая, черноглазая, не передавшая ни единой черты округлой светленькой мне, взявшей внешность от папы. Я ведь почти не помню папу. А так хочется. Где же он был? Вроде бы рядом, но я никак не могу достать из памяти ни одного нашего разговора, ни его мимики, ни эмоций. Первое и последнее четкое воспоминание: больничный запах, его слезящиеся глаза и сухая исхудавшая рука, вцепившаяся в мою. И как серьезно он умолял меня не бросать мать, не обижаться на нее, беречь. Мне так жаль, папа, что я не смогла. Я ненавижу себя за это, но я оказалась не такой сильной, как ты думал. Мама причинила слишком много боли. До сих пор я не могу избавиться от привычки покидать сознанием тело в момент опасности, потому что с ней сражаться было бесполезно – она всегда сильнее. До сих пор горблюсь, пытаясь стать как можно меньше. Делаю все, чтобы быть невидимой и не привлекать внимание. Тихо говорю, бесшумно двигаюсь, всегда спокойна, приветлива и молчалива. Спасибо, мама, за то, что я глотаю злость, избегаю конфликтов, всегда притворяюсь и да, мечтаю исчезнуть.

Даже не заметила, как волшебный миг закончился, и мой взгляд снова размылся. Знаете это ощущение, будто мешки под глазами внезапно потяжелели? Стряхнув остатки пепла, я направилась в сторону Солянки. У Собора Иоанна долго не могла решить, в какую сторону идти дальше. Смешно, что в нашей стране так много Божьих домов и ни один никогда не пустует. Остановившись на любом мосту, пересекающим Москву-реку, по обе стороны увидишь десятки золотых куполов. Говорят, что люди обращаются к Богу только в моменты отчаяния. А что еще нашим людям остается?

Вспомнила, что давно хотела зарисовать швейную фабрику. В ее внутреннем дворе, как всегда, собралась тусовка, а за спиной у кафе «Сюр» оказалось на удивление пусто: неужели блаженная молодежь, вечно сидящая рядом прямо на бордюрах, испугалась внезапного похолодания? В итоге села чуть дальше на углу Хохловки прямо на асфальт, подложив пустой рюкзак. Любовь к рисованию, на удивление, я пронесла через все жизни и даже смерти в той или иной степени. Сейчас мне нравится рисовать город, так я могу лучше его узнать и, главное, лучше запомнить. Не представляю, зачем и куда собираюсь понести эту память, но это неважно. Я вообще предпочитаю не думать о том, что будет потом, потому что этого «потом» может и не быть – не быть вообще или быть совсем неожиданным, а «сейчас» еще есть, и этого у меня точно не отнять. И именно сейчас я хочу цепляться за что-то настоящее, быть поближе к земле и городу. Как я это умею.

Вот только карандаш не слушался, линии рисовались не там, где хотела, страница в блокноте постоянно переворачивалась из-за ветра, а челка лезла в глаза. Да-да, плохому танцору ноги мешают. Но со мной всегда так: стоит чего-то наконец захотеть, как мир бросает все силы, чтобы именно мне показать, что я ничего для него не стою. Я лишь закатываю глаза, услышав эти слова уже сейчас, но в тот момент было просто обидно и мерзко жалко себя. Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Как же противно находиться в своей пакостной шкуре. Посмотрите на нее, бедную-несчастную, жалко ей себя. Да у тебя же потрясающая жизнь, была б у кого другого такая, ты сама завидовала бы страшно. Дома всегда свежий кофе и холодная бутылка чего-нибудь крепкого, все конечности на месте, денег хватает на новые блокноты с плотными страницами, что тебе еще надо? Но я бы отдала и свежий кофе и пару конечностей, лишь бы вместе с ними забрали мой больной мозг. Нет, я не смогу сказать это в лицо человеку без ног. Просто отстаньте, ладно? Я знаю, что раздражаю, мне достаточно часто это говорили. Но тут моя часть истории, и к ней прилагается противное нытье, ничего не поделать.