– Осторожно! – завопил от берега, словно подслушав мысли пленника и с явной издевкой решив похоронить его надежды, бородатый проводник. – Сзади!

Не успел Денис удивиться, с чего это носатый решил помочь рубящему его людей десятнику, как выяснилось, что предупредить-то он как раз пытался своих людей. Денис лежал в высокой траве так, что никак не мог увидеть Стася, подбежавшего с тыла к двум крадущимся к Гловачу головорезам. Хотя как можно было не заметить несущуюся вдоль берега скалу комплекции баскетболиста? Разглядел во всей красе эту ощерившуюся образину он лишь тогда, когда великан шумно выдохнул, косо махнув широким у основания и суженным к острию тесаком. Оба нападающих как по команде выгнули спины в мучительной судороге. Видать, излишне ретивый дуболом рубанул обоим по позвоночнику. Правда, выяснять у них причины недомогания здоровяк не стал. Одному полоснул по рукам, которые тут же выпустили странного вида копье, больше напоминающее косу, а второму что есть сил долбанул рукоятью по голове. Этот сполз на землю бесшумно. В отличие от второго, который принялся кататься в траве и орать дурным голосом. Дровосек, что размахивал топором перед коленными чашечками пузана, отвлекся на эти вопли, и Гловач тут же рубанул его по ноге, ушел в пируэте в сторону, позволяя оппоненту грохнуться на одно колено, и, скупо махнув чуть закругленной полосой стали, перерубил ему основание шеи вместе с ключицей.

Остальные двое вооруженных молодчиков доходяжной наружности молча переглянулись и как по команде кинулись обратно в лес. Стась рванул было за ними, но десятник остановил его недовольным окриком. И указал вымазанным темными неряшливыми потеками клинком в сторону трясущегося проводника. Тот, растерянно таращась, пятился назад, похоже, даже не замечая, что уже по колено вошел в воду. Когда жираф в польском жупане схватил его за шкирку, он даже хлопнулся на задницу, подняв громкий плеск и едва не уйдя с головой под воду. Громила, вытащив на берег поскуливающего «экскурсовода», швырнул его к ногам десятника. Как гордое свидетельство триумфальной и безоговорочной победы. На которое, впрочем, пузатый едва взглянул.

– Где девки? – строго вопросил он здоровяка.

– Там, – лениво ткнул тот пальцем за плечо. – Из одной дух выбил, чтоб не кусалась, другую к ней привязал.

– Надеюсь, не из княжьей дочери дух-то выбил?

– Не. Из той, жердины страхолюдной.

При упоминании княжьей дочери валяющийся в ногах Гловача проводник застонал раненым зверем еще протяжнее и, похоже, окончательно лишился присутствия духа. А заодно и каркасных свойств скелета – совершенно обессиленно он стек в траву. Собственно, упоминание подобной августейшей особы должно было нагнать жути и на Дениса тоже. Если бы все эти интриги не занимали его гораздо меньше, чем вопрос о поисках таблички с надписью «Выход» из всех этих игр.

Поэтому он с легкостью отмахнулся от назойливой мысли о том, первом проводнике, который притащил его в эту виртуальную мясодробилку. Ведь до того, как количество его глаз сократили в два раза, он пытался торговать с поляками информацией о том самом обозе, который они поджидали в хуторке. Получалось, и они знали, кого именно повезут в нем, и он тоже? Но разве могла у него быть с ними какая-то связь? Кроме, разумеется, их пули в его голове?

Размышления прервали ставшие особенно жалобными всхлипы где-то утопившего в этой реке свой независимо-насмешливый тон проводника. Гловач неспешно вытер темные потеки на своем корде о его кафтан и лишь затем поглядел ему в глаза. Поигрывая при этом клинком, словно в нерешительности от того, куда же лучше его поместить – в ножны или в брюхо скулящего предателя.