_____

* ^{>Моджо – изначально африканский магический амулет (оберег) на счастье и удачу; в современных культурах слово стало обозначать магическое влияние, увеличивающее харизму, которую, кстати, можно и утратить.}

Как только я ощутила вкус, все чётко различимые ароматы слились в один, до сих пор мне неведомый. Мягкая вяжущая жидкость топила в плотных дурманящих тенях бархатной горькой сладости и в густом как дым пряном запахе чёрных слив, карамели и дубовой смолы. Как будто пьёшь эссенцию поры года. Как будто у осени есть кровь, её забрали из вен, поместили в бутылку, и теперь ты пьёшь кровь осени. Кровь её созревала целый год: сначала под мглистым туманом прела в остывающих пёстрых грудах опавших листьев; потом промерзала до льдин в кипучих снегах серебристых вьюг; весенним розовым рассветом она исходила мутными соками из рваных ран по берёзовым стволам; под палящим летним солнцем сочилась окуренной цветочной сладостью из золотых медовых сот, брызгала вишнёвой кислинкой из лопающихся от зрелости бордовых ягод и в конце концов под сытое жужжание ядовитых ос истекала медной терпкостью яблочного нектара в стальных тисках беспощадной давильни – такова кровь осени на вкус сразу и в один миг. Ты пьёшь нечто таинственное: чувства, эмоции, стихию, любовь, Вселенную. Пробуждаются воспоминания, или фантазии сходят за воспоминания, от которых не по себе. Чувство времени и реальности растворяется. В глазах собираются слёзы. Разверзаются самые недра памяти, и бурлящей лавой просыпаются такие родные, но давно забытые запахи, звуки, свет и тепло. Ты почти касаешься босой ногой искристой росы у самого подступа, ты почти там, но в тот же миг тебя хватает и утягивает обратно неизбежная реальность. Она наступает и разрушительно сметает в небытие взбудораженные вином иллюзии. Жалом вонзается в сердце щемящая боль расставания и забвения. Проступающие черты винного погреба разбивают прекрасную картинку в нити трещин. Упасть бы осколками на пол и звенеть в крошащейся истерике. Не хочу обратно, хочу остаться. Это мой Рай. Он неумолимо уносится прочь и окончательно затихает, словно и не было его. Тяжёлое тело, казалось, высечено из камня, как будто душа вернулась не в плоть, а в мрамор. А там, где мгновение назад лучилось счастье, теперь зияет бесцветное умиротворение.

– Что ты чувствуешь? – спросил Кай.

– Опустошённость, – как будто и не я произнесла эти слова. Видений не стало, и я почти исчезла.

– Это пройдёт. Выпей ещё, – в его голосе слышался оттенок жалости.

Я сделала ещё один глоток. Вкус, запах повторились, но иллюзии и фантазии уже не пришли. И тут я вспомнила, как закончился вчерашний вечер.

– А ещё тот же дым, что и вчера, прежде чем потерять сознание. Что это? – беззастенчиво с вызовом взглянула на Кая.

На его губах мелькнула лёгкая тень улыбки, он пожал плечами и промолчал. А я смутилась, подумала, что дело могло быть во мне. Возможно, выпила лишнего.

До чего же странно всё складывается со вчерашнего дня. Со мной за полгода произошло меньше событий, чем за последние сутки. Что я делаю? Где я? Как одержимая письмом, не перед чем не остановилась. На меня совсем не похоже. Тянуло сюда, так тянуло. А ведь здесь хорошо. Море, солнце, замок, виноградник, вино и красивый мужчина. Никаких ненужных людей, города, работы, метро, асфальта, утомительных мыслей. Ничего. Всё исчезло, как будто и не было. Может, я умерла и попала в Рай.

Ещё не допив свой первый бокал, мне очень захотелось поцеловать Кая. Я отчётливо признавалась себе в этом, и было невыносимо, что он не пытался сблизиться. С этой мыслью я резко встала из-за стола, и сказала: