Улыбкой я согласилась с ним.

Здесь было очень уютно и пахло деревом, прохладой подземелья и вином. В помещении стояла густая духота, но чувствовался свежий сквозняк, наверно, из-за того, что дверь в погреб мы за собой не прикрыли. Пару раз от этого сквозняка у меня перехватило дыхание – казалось, что тебя касается призрак. Но жутко здесь не было. Если в этом погребе и живут привидения, то они добродушные и гостеприимные.

Я села в кресло-качалку за круглый деревянный стол, который был усажен пятнами от пролитого вина и усеян крошкой сухих виноградных листьев. Кай поставил на стол два хрустальных бокала и отправился выбирать вино. Затем он мастерски расправился с пробкой, и лёгкий хлопок, как первый вдох младенца, пропустил в сосуд свежий воздух, и впервые за многие годы закупоренная «огненная вода» пробудилась. Открытую бутылку Кай оставил рядом с бокалами, сел в кресло напротив меня и сказал:

– Вино должно подышать.

С этими словами он впервые за утро поймал мой взгляд. Меня бросило в жар, а лицо наверняка залилось краской. Я мысленно сердилась на себя за такую слабость.

– Какого оно года? – спросила, чтобы отвлечься.

– Тысяча девятьсот девяносто шестого.

– Никогда не пила вино старше трёх лет.

– Тогда тебя ждёт много открытий. Зрелое вино – это ни на что не похожий вкус и аромат, а ещё оно считается эликсиром молодости и здоровья.

Кай снова посмотрел мне в глаза, и снова я видела необычный блеск. Он говорил простые вещи, которые вполне могли бы сойти за рекламные тексты, но ощущение было, что он доверяет мне какую-то огромную тайну. Взгляд Кая заворожил, и я не отрываясь смотрела в чёрные глаза, пока он не сказал:

– Ну, всё. Теперь можно начинать.

Он имел в виду, можно начинать пить вино, но я не сразу поняла. Поэтому, когда он подался вперёд, чтобы взять бутылку, я резко отстранилась в своём кресле назад. Испугалась, но не знаю чего.

Как только Кай наклонил бутылку над бокалом, и вино с характерным бульканьем тонкой струйкой начало течь, почувствовались яркие ноты смородины, чернослива, пряностей. Они были настолько выразительны, что я без труда их различила. Это, наверно, и есть одно из открытий, про которые говорил Кай. Цвет вина был густой и насыщенный, но при этом прозрачный. Я восхищённо наблюдала, как чистая тёмно-бордовая жидкость с чёрным блеском, источая десяток различных ароматов, наполняла бокалы: один, а потом другой.

Кай взял один из бокалов за ножку и поднёс его ко мне:

– Прошу!

В его улыбке, жестах, манере держаться было нечто сакральное. Я всем существом ощущала, словно совершу сейчас что-то вроде греха. Бокал в моей руке завис в воздухе, а я с разомкнутыми от замирающего дыхания губами уставилась в вводящие в транс глаза Кая. Я хотела услышать ещё что-нибудь из его уст, но вместо этого, видела нечто мистическое в его глазах.

Он с насмешкой отвёл взгляд, чтобы вернуть меня на землю, и начал демонстративно дегустировать вино. Несколько раз подносил бокал к носу, вдыхал эфирные пары и отстранялся. Затем он наклонял бокал на свету, то в одну, то в другую сторону. Покрутил вино внутри, чтобы слой истончился и можно было бы взглянуть на напиток как бы в разрезе. Оценил узор, который оставляет вино при стекании по прозрачным стенкам. Кай делал это напоказ, чтобы я понаблюдала, как правильно надо оценивать напиток. Но он делал это так легко и непринуждённо, что я не рискнула повторить. Лишь один раз неуклюже поднесла бокал к носу. Это явно позабавило Кая. Он ухмыльнулся, а я от смущения выдохнула неловкий смешок. Обстановка разрядилась.

Я сделала первый глоток.