Морская звезда Варвара Некрасова

Мир – это море. Плыть желаешь?– Построй корабль из добрых дел.

Рудаки

– Святой Николай, будь благосклонен к нам в этом году, храни нас в море, укажи нам путь и оберегай от взводня1, – суровое лицо отца Никифора демонстрировало торжественность этого важного для любого помора момента, обращение к святому покровителю, защитнику и вожу в их вечных скитаниях по морю. Поп вознес икону над головой и устремил взор к горизонту. Стоящий поодаль Алеша ощутил воодушевление, от величия момента, и от осознания того, что его взяли на ранний весенний лов.

– Начнется вешна2, так и быть возьму тебя помощником наживочника на становище Рыбачий. Но гляди малец, не подведи ни меня, ни отца своего покойного Андрея Григорьева, я за тебя поручился у кормщика нашего. Замерзнешь или обессилеешь, не проси пощады, – голос дядьки Спиридона, давнего друга отца звучал строго и с укором, как и полагается говорить с десятилетним мальчишкой, но глаза смотрели хитро и насмешливо, словно в них играли чертики. Любил он Алешку, а почему и сам не знал. То ли потому, что в память об отце взял на себя ответственность за детей друга, то ли потому, что ему самому Бог детей не дал.

– Не подведу дядя Спиридон, слово даю, – поклялся ошалелый от радости Алешка. Видано ли, что его, мальчишку, берут в настоящий мореходный поход на треску.

Голос попа вернул Алешку к происходящему.

– Братья мои, мы собрались здесь не только для молитвы, но и но и для того, чтобы вспомнить, что наша жизнь в руках Божьих. Куда бы вы не направлялись, вы вверяете себя на милость Господа. Помните, что наш заступник и покровитель, Святой Николай, всегда с вами. Он все слышит ваши молитвы, видит ваши труды и покорность.

Тихий плеск волн отбивал ритм словам священника. Вслушиваясь в тихое дыхание ветра, вглядываясь в бесконечную морскую даль, Алеша с замиранием сердца ощутил как его охватывает непонятный детской душе трепет. Он стыдливо смахнул пробивающуюся ни к месту слезу.

– Каждый выход в море, – продолжал отец Никифор – это не просто работа, это служение. Господу, вашей семье, братьям вашим. Помните, что ваше мужество – не только сила и ловкость ваших рук, но и чистота душевная. Помогайте друг другу как только можете, не бросайте в беде, помня, как сам Николай Чудотворец помогал людям. И пусть ваши сердца будут крепче любого шторма.

Совершив молебен, священник окрестил лодки, и стоявшие на берегу поморы направились к месту празднования, разжигать костры для общего застолья. От запахов рыбных пирогов и свежего хлеба, от вида свежего кваса и клюквенного морса Алешке захотелось есть. Отломив здоровенный ломоть от пышного рыбника и прихватив репной похлебки, он уселся в круг молодых парней, среди которых он знал только Филиппа, сына одного из старшего поморов.

– Бают берут тебя на карбас к Ионе в помощники к наживочнику? – с насмешкой в голосе спросил Филипп, – Или ты у них вместо якоря служить будешь?

Раздался громкий гогот. Алешка от неожиданности опрокинул похлебку и больно обжег ногу.

– Правду говорят али нет?

– Правду, – огрызнулся Алешка, потирая обожженное место, – завтра выхожу с дядькой Спиридоном в море.

– А если взводень захлестнет ваш карбас, от страха не завизжишь как девка?

– Никола Чудотворец мне поможет, он всем помогает у кого помыслы не гадкие, – твердо ответил Алексей.

– На святое заступничество надейся, но сам не плошай. А у тебя кишка тонка в море ходить. Твое дело барские науки слушать, за маменькиной юбкой прятаться, а не мужской работой заниматься, – Филипп обидно рассмеялся.

Но Алексей и не думал обижаться на Фильку. Он привык к подтруниваниям поморских детей. Его семья не из поморов, он здесь чужой. Везде чужой. И среди купеческих, и среди служилых, и среди знатных.

Солце начало клонится к закату. Кто-то из старших поморов за столом затянул протяжную песню, его подхватил десяток дружных хмельных голосов. Алешка посмотрел на лодки, готовые к его завтрашнему первому выходу в море, осознавая, что несмотря на колкие замечания Филиппа, он не чувствует себя более чужаком среди этих грубых закаленных суровыми северными ветрами людей. Святой Николай благословит его не только на его первое плавание, но и на новую жизнь.

Встал он засветло и со всех ног помчался на пристань. Боялся не поспеть вовремя. Когда прибежал, карбас уже загрузили припасом и ловами3 на рыбу и белька4. Алексей стоял на настиле причала, сжимая в руках узелок с едой и пожитками и ждал приглашения, но на него похоже внимания не обращали. Все занимались своими делами.

Дядька Евсей суетился, укладывая на заслань завернутую в шкуру, обильно смазанную салом фузею и рожок с порохом, так, чтобы не отсырели, но были под рукой. Мало ли что. Баяли, что купец иноземный может пошалить, на улов позарившись, али с чухонцем вражда выйдет. Кормщик Иона, достав из подголовника расспросную карту, водил пальцем по бересте показывая Никодиму путь. Никодим кивал, соглашаясь.

– Смотри за межниками5 на ветромете6. Запреж иди на стрик сивера к полуношнику7, а за Кильдином на шолонник8, – пояснял он, – там бывает много белька. Зайдете на обратном пути, наберете шкурок на торги.

Наконец Иона заметил мальца и призывающе махнул рукой.

– Лезь на нос, Лексей, – распорядился он.

Мальчик спрыгнул в лодку и споткнулся о лежащее на ее дне весло.

Евсей подхватил мальчонку, не дав упасть, и пробурчал недовольно.

– Негоже боярычу на промысел ходить. Не барское это дело.

Алексей промолчал. После смерти отца и так бедственное положение семьи еще больше ухудшилось. Большой дом, поставленный при деде, опустел. Не до челяди. Самим бы концы с концами свести. Экономили. Отапливали только светлицу. Мать открыла сундуки и продавала оттуда остатки благословенного имения и приданого. Но запасы-то не бездонные. Не кормыхаться же, нужно самому семью кормить.

– Что же ты раньше молчал, когда артель решала? – осадил Евсея Никодим, – Тогда был гож, а теперича негож?

– Так все согласились и я согласился. – пожал плечами помор, – вот только помяни мое слово, натерпимся мы с ним лиха.

– Изведись Евсейка. Не досаждай мальцу, Христом Богом прошу. Ему и так по-первой непросто, а тут ты еще, – попросил Никодим, – лучше бы подсобил дитяти.

В разговор вмешался подоспевший позже остальных Спиридон.

– Ты, Евсей, помалкивай. Твое дело малое, ты хоть и толковый малый, и со снастями хорошо управляешься, но не тебе такое решать, – Спиридон сложил под лавку наживку, не глядя на тяглеца9.

– Так это, – забормотал Евсей, – вы ж мне его в помощники даете, а на кой он мне сдался. Барчук он, не умеет ничего, мешало будет. Негоже ему в море, я об этом толкую.

– Справится он, толковый. Науки барские освоил и с этим справится, а если что, я помогу, научу его.

Путь до становища на Рыбачем предстоял нелегкий. Алексей внутренне радовался, что шел именно с рыбаками Иона и рядом с дядей Спиридоном, опытным и надежным мореходом. Несмотря на то, что наступила середина Марта, погода стояла холодная и

Алексей, не имея возможности спрятаться от от холода под заслань (палубный настил), с непривычки мерз, но виду не показывал, лишь покрепче кутаясь в тулуп. Лениво поднималось солнце, разгоняя густой утренний туман, но его лучи были обманчивы, не согревая промерзший воздух.

Часть Белого моря, соединялась с Кандалакшским заливом и в этом месте образовывая его узкое Горло. На самом восточном побережье этого залива, на полуострове Рыбачий и располагались становища к которым направлялся артель. Труден путь через Горло. Ветер поменялся с попутного на северный – рыбаки сели на весла. Ион скомандовал экипажу готовится к трудному переходу.

– Вон тот крест видишь, – обратился к нему Евсей, указывая на ориентир впереди карбаса – за ним и начинается переход, а оттуда еще немного до становища, а там будет легче. Помоги Николай Чудотворец

Оцепенение ночного холода уступило месту тревоги. Скалистые обрывы Горла, казалось, сжимали в тиски. Ион, высокий и худощавый, стоял на корме, вглядываясь в воду.

– Не давай карбасу забирать вправо, – скомандовал он Спиридону, когда массивные валуны, едва видимые в водовороте пены чуть не задели правый борт.

– Евсей, левее, левее! Следи за курсом! – Иона указал на острый как коготь камень, что почти черкнул левый борт судна. Мгновения отделяли их карбас от столкновения. Поморы напрягли все силы, выравнивая курс. Лицо Евсея покрыла испарина, но времени не было ее вытирать.

Затаив дыхание, Алексей наблюдал как экипаж карбаса, слаженно, словно единый организм, лавировал между водоворотами и валунами. Два раза она едва не сели на мель, но благодаря сноровке Иона, им удавалось обойти опасность. Судно медленно продвигалось сквозь узкие проходы. Пена, скрывающие опасные подводные камни бурлила, течение усиливалось подгоняя карбас все дальше. Скрип досок перемешался со звуком бурлящего течения и свистом ветра, сердце Алексея колотилось как бешеное, но поморы, во главе с Ионом продолжали маневр. И лишь когда Иоанн скомандовал “Паруса вверх”, и судно вышло во внешнее море, Алексей почувствовал облегчение. Опасность миновала, еще немного и они прибудут на место.

На полуостров прибыли затемно. Не чувствуя от усталости и холода отсыревших ног, Алексей едва вылез из отсыревшей лодки и побрел за остальными, в сумерках то и дело наступая в пятки впереди идущему ворчащему Евсею.