«Значит, этот выродок настолько уверен в своей победе, что решил потешить самомнение благородными поступками?» – подумал Мори, а вслух сказал противнику:

– Я тебя удавлю, параша! Когда же вы сдохнете все? – Мори тоже говорил все громче и яростнее с каждым словом, как будто набирал запал к следующей атаке. Подходя ближе во время своего проклятия, он встал на левую ногу, а вторую выкинул в область живота и попал пяткой, соперник не успел дотянуться кулаком. Не слишком сильно попал, дыхание сбить не удалось. Мори пошел дальше на обидчика. Но козыри у него кончились: он увидел готовящийся удар, инстинктивно зажмурился и пригнулся.

Сколько раз его учили так не делать, но преодолеть рефлексы так и не смог. Отбив первый удар, Мори уже не видел, откуда будет следующий. Вполне логично, что он пришелся сбоку, прямо в ухо. Опять этот ноющий звон, шишка будет большая. После еще пары попаданий парня просто повалили на землю. Что ж, поражение очевидно, и здесь наступило место для фантазии победителя, уровня его жестокости и злости на поверженного. Теперь его били уже двое, так как в благородности больше не было смысла.

Мори старался защитить голову, но даже сквозь руки попадало часто и сильно, звон в ушах все нарастал и перемешался со злобными обидными выкрикиваниями атакующих. Бить перестали, и юноша уже раздумывал, как поступить дальше, чтобы сохранить хоть часть достоинства? Нет, злость его на этих двух стала только сильнее, и на диалог он неспособен. У Мори началась истерика от обиды, и он с трудом сдерживался, чтобы не заныть по-девичьи. В надежде, что они просто уйдут, Мори услышал металлический звук вытаскиваемого лезвия. Это уже серьезно, страх вернулся, ведь его еще не порезали, но очень даже могут.

Мори попытался встать и побежать, но ноги были побиты и подкашивались. Один повалил его снова и прижал к земле, второй – тот самый, которого задели – вонзил кинжал в мягкие ткани правого предплечья юноши. Прицелился еще, тварь, чтобы лезвие не попало в кость, а прошло руку насквозь. Боль была невыносимой, Мори закричал. Приговаривая что-то вроде «будешь знать свое место, позорище деревенское», обидчик пару раз протащил лезвие вверх и вниз. Потянул на себя, и порез на предплечье расширился. Мори закричал еще сильнее на всю округу, двое вскочили и пустились прочь. Наверняка им не стоило светиться в уличных потасовках, раз они войны каких-то там копий, непонятно откуда вообще. Через несколько секунд встал и Мори, побежал что есть сил в другую сторону, домой, ему просто хотелось убраться с глаз окружающих, которые точно будут охать и ахать, жалеть его, предлагать помощь. Но это только бы усилило чувство обиды, на щеках Мори проступили слезы. Не от боли, скорее от вселенской обиды и горячей жажды мести.

По дороге домой форисиец постепенно перестал чувствовать боль от ушибов в ногах и на бегу посмотрел на свою руку – неприятное зрелище. Порез длиной не меньше пяти сантиметров. Сквозное отверстие сочилось кровью, она уже текла по предплечью и с локтя капала на землю. Как бы этот кусок вообще оторвать не пришлось.

– Они, что же, черти, меня разрезать собирались? – Очень скоро он добежал до своего участка. Безумие и жажда мести застилали глаза. Единственное, что пришло в голову: надо остановить кровь, чтобы не умереть от потери. Мори забежал в дом, в панике ища коробку первой помощи Сирика. Он перерыл все, заливая полы кровью, но не нашел ничего, пока не вспомнил, что в его комоде лежат камни, обмотанные чистыми тряпками.

Форисиец забежал в свою комнату, открыл комод, вытащил шкатулку. Достал и развернул камни, положил их обратно, а сам принялся обливать руку жгучим уксусом, который нашел на кухне. Сколько бы раз он ни резал себя в мастерской, Сирик всегда обрабатывал раны уксусом, якобы против заражения.