О, тогда самыми счастливыми были – мы, дети того возраста, когда учишься в третьем классе!.. Знаете, в душе я очень жалела старшеклассников, ведь к этому времени они состарятся. И родителей, тоже – умрут, ведь, не доживут… И в то же время, очень завидовала детсадовским: они будут самыми молодыми, в соку, в благодатное время коммунизма!..

Да, не чаяла, что доживу до этого светлого будущего. Представляете, только хотела свечку включить, то есть, зажечь – под онидигилем[3], вспыхнул яркий-яркий, чем тысяча свечей – свет! С испугу в полог, к мужу, юркнула! Смешная… Совсем про электричество забыла…

Вообщем, пока не пришел ничего не подозревавший Конде, мы, как говорил муж, полог открыть боялись. Потом привыкли, и стала я обед готовить: чайник на печку поставила, оказывается, снаружи печка-то моя, но внутри – другая: какие-то серебряные железки вместо дров напиханы. Поставила чайник на печку – печка сама работает! Убрала чайник – печь выключается… Сама! Поиграли мы так все, а потом Качи, самый любопытный, увидел инструктаж. Оказывается, если на печи что-то с водой поставишь, печка работает. Но, самое-то интересное: печка слушает команду. Сказала: например, что нужна температура +15˚ – работает!

А мой ненаглядный нимэ! Он сам обогревается. Под ровдугой, на жердях, какая-то ткань появилась, она и греет дом. Воду с проруби раньше таскала, если, конечно, успеваю. А в ту неделю, рядом с печной трубой кран был: открываю, чистая вода идет! Господи!..

Говорит Суобуль, первый сын бригадира, член партии отца, того же крыла, второй заместитель партии:

– Заволновалась мама. Особенно она, да и мы переживали, когда этот призрак ушел от нас… Все заболели: и мы, и олени, и собаки… Но в начале, да: диво-дивное! Я из всех домашних первый выскочил из нимэ, когда пришел Конде. Думал, что в раю сижу: не поверил, что и на нашей грешной тундре может зажечься такой яркий свет…

Самое смешное в том, что ОНИ шутить могут. Значит, вышел, подышал, освежился и удостоверился, что не рай это, а моя родная заснеженная тундра. Гляжу, пес мой, Утель, подошел, лапу протянул и говорит: «Здравствуй, хозяин! Доброе утро!»

У меня в мозгу, как бы что-то скрипнуло от Утелиных слов, но, как, ни бывало, отвечаю: «И тебе мой песик – доброе утро!»

Сказал, гляжу, олени идут! Перепугался я, вдруг и они заговорят, а лап-то сколько, шучу… Короче, убежал в нимэ… Но они больше не шутили.

Качи, второй сын бригадира, член партии отца, но правого крыла, председатель партии на альтернативной основе:

– Хочется все рассказывать одному – да других обидим. Поэтому, предчувствуя, что без корреспондентов это величайшее событие не обойдется, поставил вопрос, чтобы каждый рассказывал о пережитом коротко и только то, что он больше всего запомнил. Поэтому я расскажу о санях-нартах:

– Вышел я, чуть погодя Суобуля. Освежить голову. Гляжу, Суобуль с Утелем разговаривает. Думал, свихнулся: бочком-бочком и лег на свою нарту. Поразмышлять. О нежданно-негаданно нашей радости. Ну, лег на нарту: яркий свет лампы все не выключается в моих глазах. Так бывает, когда посмотришь на солнце и, как бы потом не закрывал глаза, негатив солнца не исчезает. Лежу, привыкаю к нашему сумрачному небу и чувствую, плыву. Думал, вначале, что от яркого света голова закружилась: ведь где это видано и слыхано, чтобы по всему побережью Северного Ледовитого океана нашей великой страны, в ровдушном нимэ кочующего тундровика электрический свет горел? Да нигде!..

Лежу, значит и чувствую – лечу… Открыл глаза, закрыл, все равно – лечу! Даже незаметные из-за мороза звезды назад плывут, и дуновение воздуха на лице ощущаю. Потом поэтическая мысль пришла: