Семья Матвеевых обитала чуть севернее Большой Невки, в путинском жилом комплексе, воздвигнутом в смутную годину, когда застройка носила точечный и хаотичный характер. Просторная евротрёшка досталась им, можно сказать, в наследство от родителей Марка, хотя и не бесплатно. Приобретённая на этапе строительства, она потом много лет стояла без дела, потому что неожиданная гибель одного из владельцев разрушила не только планы на жизнь отдельно взятой ячейки общества, но и саму жизнь, саму ячейку общества. Впоследствии квартира трижды подвергалась простенькому ремонту и длительное время сдавалась в аренду, пока единственный сын первых собственников не выкупил долю матери. Офицерская вдова покинула родину задолго до этого события и уже не нуждалась в жилье, что располагалось на территории проклинаемой ею страны.
Здешние дворы, благодаря соседству с водой и обилию отходов, каковые накапливались по причине неизбывной халатности коммунальщиков, – служили Меккой для местных чаек. Крылатые горлопаны кружили над головой, словно стервятники пустыни над тушей умирающего верблюда, цокали когтями по мусорным контейнерам и орали, орали, орали. Во всяком случае Марк постоянно отвлекался на их мерзкие вопли. Порой он даже на собственных мыслях не мог сосредоточиться.
– О, – отвлёкся от лепки куличиков Максик, когда очередной крик, как шарик под стеклом пинбол-машины, заметался меж домов. – Хэ!
– Да, – пояснил папа. – Чайка. Это – чайка.
Он попробовал спародировать голос синантропной птицы, но получилось что-то среднее между визгом дикого кабана и утиного кряканья. Виктория, прикрыв рот рукой, беззлобно посмеялась, сын с недоумением воззрился на отца, а пернатые после непродолжительной паузы загалдели по новой.
И тут произошло то, что простодушные обыватели назвали бы прямым вмешательством Бога, ответом Вселенной на запрос мятущегося ума или чудом рождения Идеи.
– Дяй, – указал Максик на лежавшую в противоположном углу песочницы лопатку. Но тотчас вернулся к старому паттерну: – Ня!
Родители озадаченно переглянулись.
Озарение к Марку пришло далеко не сразу. Однако факт остаётся фактом: вырваться из паутины технологических проблем, куда угодила «Хрустальная бабочка», в итоге помог именно этот возглас Максима Матвеева. Точнее – звуки, оному возгласу предшествовавшие.
Стадия II: «Гусеница»
goto [1]: «Допрос»
Двое сотрудников службы безопасности, мужчина и женщина, ждали в переговорной комнате «Питермарицбург», чьё название из-за сложности произношения обычно никто не озвучивал целиком, ограничиваясь напрашивающимся сокращением из первых пяти букв. Это помещение, формой похожее на арбузную дольку, не шло ни в какое сравнение с прекрасным «Кейптауном» или огромным «Йоханнесбургом». Но и оно не было лишено уникальных черт, которые придавали ему статус местной достопримечательности.
Всю внутреннюю поверхность дугообразной стены-корки занимала живописная панорама. Её неспешное вращение против часовой стрелки создавало у Марка ощущение, будто он находится внутри сферы, парящей в пятидесяти метрах над землёй. Под ногами раскинулся невысокий, по современным меркам, городок, что рос вширь и заполнял собой низменность. Горизонт загораживали волны зелёных холмов, но выбранный ракурс и яркое солнце не позволяли рассмотреть их досконально. Издали массивы экзотической растительности почти не отличались от хвойных древостоев родного края, и потому Африка в представленном пейзаже угадывалась не сразу. Следовало напрячь зрение, чтобы приметить важные детали. Например, знаменитая ратуша Питермарицбурга – крупнейшее кирпичное здание южного полушария – терялась среди архитектурных нагромождений разных форм и размеров. Невзрачные коттеджи в центре или нищие лачуги на окраинах как-то не бросались в глаза. Однако наибольшей внимательности требовало обнаружение очевиднейшего факта – автомобили по здешним дорогам двигались не по привычной любому россиянину правой стороне, а по левой, как в Британии, Индии, Австралии, Японии и… ЮАР.