Все эти рассказы приучали нас к соблюдению воровского закона, который оказывается, нигде не описан, а передается из уст в уста. Знают его только воры в законе. Все эти рассказы открывали нам еще один срез общества, и нам было от этих рассказов немного страшно, немного неуютно, ибо каждый представлял себе, как он поведет себя в тюрьме, как будет терпеть все это там, за колючкой. И мы понимали, что пока не были готовы к этому испытанию, поэтому в игры про тюрьму не играли. Однако ветеран зоны по кличке «Бритва», а знали его Мирон, учил нас и иному ремеслу, например, начинал он с мелочей. Как тетрадкой вытащить ручку из кармана «лопуха». Взмах тетрадкой снизу – вверх вдоль кармана одежды, где лежит ручка, и обложка тетради цепляет за держатель ручки, извлекает ручку из кармана. Почему-то Мирон выбрал именно нас с моим другом Петей, я не знаю. Но он сказал, что у нас есть что-то такое, что говорит о наших больших способностях в таком деле. А может это, был ловкий тактический ход, похвалить нас для большего энтузиазма? Но не прошло и полгода, как я уже свободно тащил кошелек из любой сумки. Открывал любые замки того периода. Второй этап, это обучение залазить в форточки на первом или втором этаже. Тут было сложней, но и эту науку мы освоили быстро, а тренировался я на собственной форточке. Забрался на подоконник, удерживаясь за выступы рамы окна, просунул голову в форточку, подпрыгнул и завис животом на нижней части рамы форточки, затем развернулся на спину, ухватился за верхние выступы рамы внутри комнаты и подтянувшись, ты уже внутри. Ключи для амбарных замков мы делали из старой гильзы от автомата или винтовки, вставляешь в гильзу гвоздь, величиной со стержень внутри замочной скважины, затем расклепываешь гильзу вокруг гвоздя и остается только напильником вырезать нужную бородку и ключ готов. Сколько мы вытащили ручек, сколько посетили форточек и сколько вскрыли замков, история умалчивает. Но, однажды забравшись в тир, мы попались. Какой-то бдительный гражданин засек нас и позвал милицию. Нас взяли, когда мы выбирались обратно. Я почему-то сразу представился по фамилии Белоногов Ваня, хотя меня звали совсем иначе. Ну не буду описывать, как нас там допрашивали, как прочитали в моем дневнике, мою настоящую фамилию. Все пытали, кто нас научил, кто нас послал? Да кто им скажет, после такого нравоучения Мирона. Но закончилось все это направлением меня в школу интернат в городе Крымск, Краснодарского края, как трудновоспитуемого. Первый жизненный урок, надо ставить кого-то на стреме, как учил Мирон, а мы лопухнулись, на стреме никого не поставили, вот нас и замели. Но все эти навыки мне помогли в жизни, когда я пошел по военной стезе в войсках КГБ. Для выполнения тех или иных заданий, эти навыки были просто бесценны.

Те, кто был в шестидесятые годы в интернате, меня поймут, и не будет принимать мой рассказ за сказочные былины. Привезли меня в школу-интернат перед Новым годом, завели в большой холл учебного корпуса, в центре которого стояла огромная елка, украшенная разноцветными шарами и игрушками. По всей площади елки сверкали маленькие лампочки, мигая разноцветными огоньками, я стоял как вкопанный и не мог оторваться от этой сказочной красоты. Такого я не видел даже в самом волшебном сне.

Школа-интернат и ёлка

Но меня увели в кабинет директора, где прошла документальная процедура моего оформления в государственное учреждение закрытого типа. Пройдя медосмотр и помывшись в душе, я переоделся в новенькую, сшитую по моему размеру, ученическую форму с ремнем и кирзовыми сапогами. На ремне была сверкающая бляха с двумя скрещенными ветками, а в центре звезда, в серпе и молоте. Одежда напоминала одновременно форму зеков и военных, только цвета темно-синего. Посмотревшись в зеркало, я просто не узнал себя, только бледное лицо напоминало о моей прежней жизни. Меня отвели в класс, первый «г». Занятия уже шли и меня тихонько усадили за свободную парту. Был урок по Родной речи. У меня учебников еще не было, и я сидел, слушал, что говорит учитель. Один из учеников предложил пересадить меня к нему, чтобы я мог читать учебник, который у него есть. Учитель согласился, и я пересел. На перемене мы познакомились, парня звали Ваня Волков. Затем я познакомился и с другими ребятами, но вскользь, как обычно знакомятся с новичками – без особого доверия. Меня быстро научили сидеть на уроках тихо и не шевелиться, не баловаться, не говорить без разрешения. При этом применяли длинную линейку или указку, которая плотно прилегала к моим рукам или моему затылку. И вот я уже на занятиях стал очень внимательным и прилежным учеником. Получал по всем предметам, кроме чистописания, одни пятерки. Чистописание как-то не давалось. Всё выходили неровные палочки, черточки, кружочки. Хотя через некоторое время и по этому предмету я получил пятерку. Однако, учеба – это только часть времени, и чаще всего учеба проходила всегда спокойно. На полдник нам приносили кефир с булочкой прямо в класс, что для меня было приятным сюрпризом. Но после занятий и обеда мы уходили в общежитие, а там была уже иная интернатская жизнь.