– Эй, – рявкает и вжимает меня плечом в дверной косяк, – не забывайся. Я не он. И меня с дерьмом так просто не смешаешь. Хотя и он не прост. Не так прост, как показывает тебе, дурочке. Хочешь, расскажу пару интересных вещей о нем? – спрашивает, стягивая с шеи галстук.

Меня начинает колотить дрожь, бешеная, нервная.

– Пошел ты, – выплевываю я. – Все равно не поверю.

– Не поверишь во что? – упирается ладонью в стену у моей головы, нависает сверху.

– В любое дерьмо, которое ты бы о нем ни рассказал, – судорожно сжимаю ледяными пальцами простыню на груди.

– С выдумкой он тебя трахнул, – проговаривает спокойно, как бы между делом заправляя прядь волос мне за ухо. – А ты не задумалась, в кого он пихал все эти игрушки до тебя?

Тошнота резко подкатывает к горлу.

– Никто не заходил в эту комнату, – цежу я. – Никто не трогал эти игрушки.

– Боже, Стеша, ну какая ты наивная, – издает мерзкий, издевательский смешок. – И жил он как монах, и вообще никого не трахал, пока тебя не было.

– Трахал, и что? – перед глазами сразу же всплывает чертово видео. Рус даже не предполагает, насколько я осведомлена о его трахах. – Но в другом он не врет мне. И в этом не врет.

– Уже предложил тебе секс втроем? – спрашивает, склонившись ко мне и скользнув кончиком носа по моей шее. – У нас было с одной девчонкой на двоих. Он не брезгливый.

Чувствую, как опасный жар волной приливает от шеи к лицу, горло пересыхает, и я очень стараюсь хоть как-то сохранить лицо.

– Ты тоже, раз у вас обоих с ней было.

– А я что? – чуть защипывает кожу на моей скуле губами. – Я не клялся тебе в вечной любви. Я не врал, что пытался наложить на себя руки, чтобы ты чувствовала себя виноватой. Я угадал, Стефания? Это шоу уже было? Он уже показал тебе свой шрам, так ведь?

– Я не верю тебе, – мотаю головой из стороны в сторону. – Не верю, нет. Ты все врешь. Ты все врешь!

Вжимает меня в стену своим телом, прижимает к ее поверхности мои руки, дышит горячо в шею.

– Не верь, – твердо и без эмоций. – Сама все увидишь. Еще чуть-чуть и станешь частью его гарема. Он просто хочет тебе отомстить за то, что ты уехала тогда, а я хочу уберечь тебя от этого, Стеш. Он такой. Он каждой своей девке втирает про ее исключительность, называет их принцессами, королевами. Да он даже к моей невесте подкатывал, но она не такая дура…

Не такая дура, как я… Я не выдерживаю, слезы льются нескончаемым потоком вместе с рыданиями, вместе с повторениями глупой и детской фразы “Я не верю”. Мне хочется согнуться пополам, но мешают его руки, удерживающие меня, я просто утыкаюсь в его шею, как раньше, и рыдаю. Рус отпускает мои запястья, и я обвиваю его шею руками, прячась у него на груди, как в детстве.

Я не хочу верить, но часть меня знает, что он прав. Знает, что все именно так, как говорит Рус. И знает, что я слишком не имею воли перед Гордеем, чтобы разглядеть такую очевидную ложь.

– Т-с-с, вот так, моя малышка, – обнимает меня, и я чувствую жар его тела сквозь простыню. – Я не позволю ему тебя обидеть. Никому не позволю. Пойдем.

Он приподнимает меня над полом и заносит в мою комнату, все так же крепко прижимая к себе.

– Не уходи никуда, – прошу я. – Не уходи.

– Не уйду, – он садится вместе со мной на край кровати, и я оказываюсь у него на коленях. И мне становится так уютно, как в детстве. – Стеф, я добра тебе желаю. Я знаю тебя… и его знаю… Такой, как Гордей, растопчет тебя. Он долгие годы об этом мечтал. А теперь ты вернулась, и он решил, что пришло время отыграться. Но я не позволю.

Его пальцы ныряют под простыню и поглаживают мое обнаженное тело, пересчитывают ребра, поднимаются к груди.