Приходит время, когда сад как бы начинает ощущать, что смена времён года – это неумолимая и неприятная неизбежность. Ушла в прошлое буйная пора появления всходов, роста листвы и побегов, схлынул азарт соперничества цветов и ароматов. Проявилась робкая по первости неуверенность в завтрашнем дне: началось увядание отплодоносивших побегов малины, появились первые семенные коробочки на цветах. Середина лета, время созревания вишни.

В саду есть участок, где живут слива и вишня, – выросли уже большие, кроны почти сомкнулись. Под деревцами расстелился сплошной ковёр травянистых растений. Тут и там видны ажурные кочки аквилегий, бурые семенные коробочки которых застыли недвижно на высоких сухих цветоносах. Если их задеть, слышно, как пересыпаются внутри семена, будто шепчутся молодые девчонки, тесно сидя на небольшой лавочке, которой, впрочем, уже давно нет, как и дома, у которого она была вкопана, как и улицы, снесённой ради нескольких панельных девятиэтажек. Между аквилегиями – полянки, на одной спряталась от палящего солнца и как-то очень серьёзно переливается тёмными оттенками зелёного и вишнёвого живучка сорта «атропурпуреа». На соседней, напротив, веселят необычным сочетанием розовато-лилового и светло-зелёного листочки живучки сорта «бургунди глоу». Здесь же, непонятно какими судьбами на этот затенённый участок занесённый, алым пятном красуется одинокий лилейник, а ближе к вишнёво-сливовой опушке в полутени расстелился, рассыпался золотыми червонцами желтолистный вербейник монетчатый.

Здесь я и собирал вишню и неожиданно увидел птаха мелкого, воробьиного размера, очевидно, самца с ярким красным пятном на груди, лакомившегося вишнёвой мякотью. Вскоре появилась и пестрогрудая самочка, птички постоянно были вместе. Пел «красногвардеец» не очень громко, благозвучным, высоким голосом, богатым обертонами, – словно звенел серебряный колокольчик. Это было в том же самом году, когда я впервые увидел и услышал настоящую певчую птицу – варакушку, второй за лето подарок судьбы. Недавно сошёл со сцены пернатый вокалист, о котором я прежде и не слыхивал, и на смену ему пожаловал новый, тоже неведомый и виртуозный исполнитель. На подсвист, который я постарался воспроизвести в достаточно высоком диапазоне, реагировал вполне доброжелательно и даже расположился послушать меня на том же самом месте, где обыкновенно сиживала варакушка. Я схватился за фотоаппарат – надо же идентифицировать нового гостя! Пример варакушки показал, что достаточно большое количество снимков, сделанных с разных ракурсов, позволяет распознать вид птички и неопытному человеку, даже несмотря на то, что их окрас непостоянен от особи к особи.

Самец коноплянки

Но роль первой фотомодели дня досталась самке. При виде фотографа она села на веточку жёлтой плакучей ивы и добросовестно отработала достаточно продолжительную фотосессию. Негромко насвистывая, я подошёл вплотную к дереву, занял позицию, при которой листва не мешала съёмке, и процесс пошёл! Птичка сидела прямо, высоко подняв светло-бурую грудь, украшенную бурыми продолговатыми крапинками, уложенными в красивый графический узор, напоминающий два устремлённых вниз луча новогодней снежинки. Она снялась в профиль – и слева, и справа, демонстрируя свою стать и крепенький клюв серо-синего цвета, и анфас – загадочно глядя в небеса или пристально заглядывая прямо в объектив:

– Чего ещё изволите?

Самка коноплянки

Снимки в рамочке изящных ланцетных листьев получились словно постановочные кадры в городском фотосалоне.

Затем настала очередь самца, он тоже позировал с видимым удовольствием: на тросе для электрического провода, протянутом по саду, на веточках вишни, на высоких проводах, натянутых вдоль садовой улицы, и подпускал меня к своей особе удивительно близко. Фотографировался в разных позах, с разных сторон, так что потом, увеличив изображение, я любовался стройно сложённой птичкой с буровато-коричневой спинкой, в самом низу которой просматривалось белое пятно, скрадываемое крыльями. А малиновое пятно на серой головке он показал, специально изогнувшись и оборотив голову назад, да ещё и наклонив её в мою сторону, чтобы лучше было рассматривать, – ведь снимал я с земли, а птица всё время находилась надо мной. Периодически к нему подлетала самочка, удались и несколько парных фотоэпизодов. Воистину в моём тогдашнем понимании начинающего фотоохотника это была вершина карьеры птичьего папарацци!