– Хорошо.

Она тоже кивнула, сделала несколько шагов к двери и вернулась.

– Еще одно.

– Да?

– Если это дело погубит мой брак, а значит, и мою жизнь, я скорее всего перережу вам горло. Или пристрелю. Не забудьте. Я прошла здесь великолепную школу. И прекрасно стреляю. То, что я пока никого не пристрелила и никому не перерезала горло, вовсе не означает, что я стану колебаться. – Эвелин подалась к нему и договорила громким шепотом: – Или я отрежу отросток, которым, насколько я знаю, вы очень дорожите.

– Идите, Эви. – Макс поморщился, старательно делая вид, что его не испугала угроза.

– Надеюсь, вы меня услышали, Макс. Мой муж ничего не знает о моей прошлой деятельности, но, если узнает…

– Могу дать вам слово, Эви, – твердо сказал сэр Максвелл. – О вашем сотрудничестве с этой организацией ваш муж ничего не узнает, во всяком случае, от меня. – Он улыбнулся, и Эвелин показалось, что в его глазах мелькнула искренняя приязнь. – Вы всегда доверяли мне. Доверьтесь и теперь.

Она несколько секунд сверлила его взглядом, потом вздохнула.

– Полагаю, у меня нет выбора.

– Поверьте, Эви, я не сделаю ничего, чтобы разрушить ваше счастье.

– Уж постарайтесь. – Она окинула Макса еще одним хмурым взглядом и ушла, вознося страстную молитву Всевышнему. У нее были все основания опасаться, что ее счастье уже разрушено.

– Это может оказаться немного неудобным, – спокойно заявила Селеста Дерошетт, глядя поверх очков, которые она носила, чтобы произвести впечатление, а не в силу необходимости.

– Немного?! – воскликнула Эвелин. – Ты так считаешь? Это будет немного неудобным, только если мне здорово повезет. Небольшое неудобство – это лучшее, на что я могу рассчитывать.

– Твой муж далеко не глуп.

– Я знаю, – вздохнула Эвелин. – Будь он глупцом, все было бы намного проще. – Она встала и принялась мерить шагами свою маленькую гостиную.

Селеста несколько минут молчала.

– Ты не хочешь это делать, верно?

– Конечно же, нет! – Эвелин заправила выбившийся из прически локон за ухо – еще один признак того, как сильно она выбита из колеи. Ее локоны, как правило, никогда не покидали того места, куда она их определила. – Очевидно, у меня нет выбора. Хотя я так надеялась, что все это осталось в прошлом.

– А ты не скучаешь по той жизни?

– Нет, абсолютно!

– Разве? Но ведь бывают моменты, признайся.

– Никогда!

– Конечно, я понимаю. – Селеста задумчиво кивнула, и Эвелин уже в который раз подумала, что не до конца понимает свою подругу.

Селеста была компаньонкой Эвелин все годы, пока она работала на департамент. Когда Эвелин решила покинуть службу и выйти замуж за Эдриена, Селеста последовала за ней и стала ее секретарем, при этом оставаясь ближайшей подругой.

– А ты? – нахмурившись, спросила Эвелин.

– Нет. – Селеста покачала головой и поморщилась. – Ну, разве что иногда, когда жизнь кажется… скучной.

– Моя жизнь никогда не бывает скучной! – воскликнула Эвелин.

Селеста насмешливо подняла бровь.

– Никогда, – повторила Эвелин, и ее глаза изумленно округлились. – Ты хочешь сказать…

– Моя дорогая! Это жизнь, для которой ты рождена. – Селеста говорила медленно, осторожно выбирая слова. – Ты теперь графиня Уоттерстоун и имеешь бесконечное количество всевозможных общественных обязанностей. К тому же ты активно занимаешься благотворительностью. Да и большое семейство Эдриена не дает тебе скучать. А я… – Она пожала плечами. – Я – твоя служащая.

– Ты – моя самая близкая подруга.

– Пока… – Селеста улыбнулась. – Этого достаточно.

Эвелин с любопытством смотрела на подругу, словно видела ее впервые. Собственно говоря, Селеста всегда стремилась оставаться незамеченной. Свои великолепные темные волосы она неизменно стягивала в узел на затылке. А прекрасные синие, с фиолетовым отливом глаза прятала за очками. Одевалась она только в тусклые, неприметные одежды, держалась скромно, и потому ее действительно не замечали. Но только поначалу. Эвелин уже не раз видела, как взгляд джентльмена, безразлично скользнув по неприметной секретарше, через некоторое время снова возвращался к ней и на этот раз задерживался надолго. Селесте всегда хорошо удавалось выглядеть той, кем она никоим образом не была. Эвелин долгое время считала, что подруга скрывается. Конечно, Селеста Дерошетт – не ее настоящее имя, но она никогда не говорила подруге, как ее зовут, да та и не спрашивала. Личная жизнь имела четко определенную границу, которую ни одна из подруг не переходила. В этом не было необходимости. Эвелин не задумываясь доверила бы подруге свою жизнь.