– Яблоки в любом дворе висят. Для них маузер не нужен.

Он никак не мог смириться, что мы зря его не применяем. Вот был бы сторож, перестрелка… А это у нас так, баловство.

Родя прошёл к прилавку. На видном месте, между массивными весами и деревянными счётами, стояло голубое блюдце с мелочью. Видать, для сдачи.

– Серёга, смотри! – воскликнул он, указывая на блюдце.

– Деньги брать не будем, – возразил я, – а вдруг работники напишут заявление в милицию? Будут искать воров по всей округе, а мы-то в общежитии не ночевали и…

– Что ты выдумываешь? Да тут в лучшем случае червонец наберётся. Кто из этого будет шум поднимать?

– А окно?

Родя вздохнул. Мне не понравился этот вздох, хотя я сам всё прекрасно понимал. Конечно, картошки мы набрали полные карманы, но это дня на два или три. А что потом?

– Хорошо, давай возьмём. Но не всё. Чтобы было незаметно, но и нам хватило.

Я высыпал мелочь на прилавок, поделил примерно на две части. Одну смёл в блюдце, а оставшуюся снова поделил и опять половину смёл.

– Вот это мы возьмём.

Посчитали.

– Рупь пятнадцать, – сказал Родя, – мало.

– На хлеб хватит. Даже останется.

– Опять хлеб, – заныл Родя.

Мы вернулись к общежитию тем же путём. Ждали, сидя на его пороге, наступления утра и ели картошку.

До последней стипендии оставалась неделя, до выпускных экзаменов – месяц. Случай со столовой не стал достоянием общественности. Даже сторож не появился. Но больше нас туда не манило – взять нечего.

– Надо брать продмаг, – рассудил Родя.

И мы решили брать.

На пороге продмага сидел молодой сторож. Отложив двустволку, он играл с ножом – бросал его в землю так, чтобы остриё как можно глубже вошло.

– Такой не заметит, даже если весь магазин вынесем, – подметил я. С тоскою вспомнился продсклад.

Входная дверь была не заперта, и мы тенью, бесшумно пробрались внутрь. Но магазин был почти пуст: завоз был по понедельникам, а мы влезли в ночь на воскресенье. Взяли пачку перловой крупы и пачку риса, чтобы не уходить с пустыми руками. На прилавке стояло такое же блюдце, как и в столовой. Я проделал те же действия, что и в прошлый раз.

– Почти пять рублей! – шёпотом воскликнул Родя.

Мы выскользнули тенью и удрали.

В мае прошли выпускные экзамены: для меня – успешно, для Роди – просто прошли. На заводе нас ждали только в сентябре, так как не было рабочих мест, даже для меня, отличника. А новые места как раз и открывались в сентябре.

Однокашники не унывали: кто разгружал вагоны, кто в поломойки ушёл. А мы – за старое. И снова в тот продмаг. На пороге сидел тот же паренёк, в этот раз хмурый, с двустволкой в руках. Мы проникли в здание, но каким-то шестым чувством я почувствовал, что он нас заметил.

– Родя, драпать надо, – сказал я сквозь зубы.

– Не паникуй. У нас же есть маузер, – спокойно ответил он, по-хозяйски деля мелочь из блюдца, но выбирая номинал покрупнее.

Помню, я успел схватить пачку печенья и чая, когда дверь распахнулась и кто-то включил свет.

– Руки вверх! – приказал молодой сторож, наставив на нас двустволку. Видать, ему крепко досталось от начальства в прошлый раз. – Я не шучу!

Я выхватил из-за пояса маузер, взвёл затвор и нажал на курок. Я стрелял, не целясь, как в тумане. И попал. Я попал ему в плечо. Он опустился на пол, прикрывая рану, а я крикнул Роде:

– Беги!

И он, разбив окно, побежал. Я бежал следом, не бросив ни чай, ни печенье.

В ту ночь нас не поймали, и мы решили, что пронесло.

Арестовали нас днём, через восемь часов после случившегося.

Глава 4. Белогвардеец

Мы проходили по двум эпизодам, и они оба относились к продмагу. Случай со столовой нам действительно сошёл с рук.