Но Родя явно не был готов пить. В моё отсутствие появилась новая «литрушка».

– Шмыг прав, нам действительно пора, – вздохнул Родя, – я совсем забыл.

Ребята недовольно посмотрели на меня.

– Вы оставайтесь, мы не заблудимся, – заверил я.

– Как хотите, – пожал плечами Юра, – нам больше достанется.

Мы обнялись на прощание, пожали руки, и наконец-то я и Родя оказались на свежем воздухе.

– И горазды же они пить! – сказал Родя по пути на автостанцию, – я с трудом могу идти, а им хоть бы что! Вовремя ты сообразил удрать.

Он шёл, пошатываясь, то и дело опираясь на меня.

– Дело не в водке, – сказал я ему на ухо и задрал рубашку.

– Это же… – Родя не договорил. Договорили его удивлённые глаза. Он обомлел, это я понял, но на всякий случай я поднёс палец к губам и зашипел. Родя закивал. Он точно протрезвел от увиденного.

– Откуда? – шёпотом, почти одними губами, спросил он.

– Подрезал у одного пьянчуги. Никто вроде и не заметил, но уйти следовало.

Родя опять закивал.

– Нам бы этот… хм… эту штуку тогда, на продскладе, – мечтательно сказал он.

– А ты умеешь пользоваться этой штукой?

– Нет.

– В том-то и дело. И я тоже нет.

– Зачем же ты взял его, раз не умеешь?

– Не знаю. Рука сама потянулась.

После той поездки мы жили впроголодь. Питались хлебом, запивали водой. Всё чаще посещала мысль о продскладе. В маузере оказалось восемь патронов. Я и Родя выстрелили по одному разу в образовательных целях. Ни он, ни я не попали по пустой бутылке молока, которая послужила нам мишенью. Из чего мы сделали вывод, что отстреливаться не сможем, тем более осталось всего шесть патронов. Про продсклад думали, конечно, с голодухи, но там по-прежнему нёс караул старик с двустволкой.

– Столовая колхоза! – однажды предложил Родя, – там нет сторожей, стоит она поодаль от основного здания администрации колхоза. И окна низко.

– И что же мы там возьмём?

– Да хоть в ведре кожуру от картошки!

– Кожуру мы и без таких сложностей можем достать.

После долгих споров и уговоров я согласился с другом.

Столовую действительно никто не охранял. Никому в голову не могло прийти, что там можно было что-то взять. Мы крались в ночи к белому невысокому зданию. Его окна были настолько низко, что почти касались земли. На двери висел амбарный замок. Мы обошли здание. Нигде не было открытых форточек и окон.

– И как мы влезем? – шептал я.

Родя подошёл к одному из окон и толкнул стекло. Стекло со звоном упало на пол, разбившись на три крупных осколка.

– Что ты наделал?! – воскликнул я.

– Ты со мной? – спокойно спросил Родя, как будто ничего не произошло. Я нахмурился, но влез следом за ним.

В столовой было тихо и сумрачно. Её освещали уличные фонари, глядящие через окно. Мы очутились посреди обеденного зала меж бесчисленных столов и стульев.

– Надо стекло выбросить из окна, чтобы решили, что это посетители разбили, – смекнул Родя.

Так мы и сделали, а после этого пошли на кухню. Там на столе стояли таз с квашеной капустой с клюквой и натёртой морковкой, накрытый марлей, таз яблок, кастрюля с куриными яйцами и ведро с картошкой в мундире. Под столом – начатые мешки с мукой и сахаром.

– Не густо, – разочарованно сказал Родя.

– Давай хоть капусту поедим, – предложил я.

– Давай.

Я снял марлю, и мы запустили пальцы в хрустящую массу. Мы интенсивно жевали, а хруст был такой громкий, что я боялся, как бы нас кто-нибудь не услышал. Рассол стекал по рукам, а мы расплывались в улыбке от удовольствия. Мне казалось тогда, что ничего не может быть вкуснее. Наевшись капусты досыта, мы набили полные карманы картошкой. Яйца не брали, подумав, что они могут быть сырыми, а сырые разобьются в карманах. Я предложил взять яблоки, но Родя не согласился со мной: