Так шли дни, складываясь в месяцы, а затем в годы. В детдоме мальчишки были как семья-братья, а по факту – одна шайка. Девчонки сторонились нас. Света и Зина играли с соломенными куклами, сплетничали, делали причёски друг другу. Оля держалась особняком. Никто не принимал её к себе. А она не обижалась и, казалось, свыклась с этим. У неё были хрустально-голубые глаза, чистые, как небо. Тогда я уже знал, что мне девять лет, и я смотрел на неё, как все мальчишки смотрят на девочек в этом возрасте, когда вдруг понимают, зачем на самом деле дёргают их за косички. Оле было тринадцать, и я был для неё, как и все вокруг, ничем не примечательным. Но вскоре мы начали общаться, и она стала заботиться обо мне, как случается с женщинами в любом возрасте, когда рядом с ней появляется мужчина. Она укрывала меня по ночам, если я раскрывался, выравнивала на стуле мою одежду, в обед отдавала мне свой кусочек хлеба, приговаривая, что наелась постным супом. После отбоя мы подолгу говорили, и я всегда засыпал счастливым, а она повторяла:

– Ты мой самый лучший друг!

Хотя, по правде сказать, я был единственный её друг.

Спустя два года жизнь в детдоме стала совсем голодной, оттого невыносимой. Старшую группу в полном составе отправили учиться в ПТУ. Я боялся, что и Олю отправят, ведь она была их возраста, а жила в нашей комнате, потому что её там обижали, иногда даже били. Но Васса Матвеевна почему-то оставила Олю с нами. Новых детей в нашей обители не прибавлялось уже давно, а продпомощь стала меньше – муки не было теперь никогда, а картошку поставляли не каждый месяц. Если бы не огород, что был разбит у нас во дворе, неизвестно, что бы мы ели.

– Вот что, ребзя, – сказал наш Вождь, – вы как хотите, а я пойду у соседей излишки заберу. Жрать охота, сил нет!

Мы единогласно поддержали его. Каждый из нас знал все окрестные огороды как свои пять пальцев. Бывает, стащишь одно яблоко или горсть вишен – никто и не заметит.

– Девчонкам – ни слова! – продолжил Вовка и резонно заметил: – Сдадут.

И опять все согласились. Решили идти ночью. Всё, что найдём, – в общак. А утром поделим.

Ночи были тёплыми и душными. Дождя не было давно. Помню, как пересох язык, хотелось пить. Но, даже наткнувшись на колонку с водой, я не остановился. Я шёл к самому отдалённому дому. Я знал, что там, во дворе, растут самые густые плодовые сады во всей округе. Но там меня ждал неприятный сюрприз – сторожевой пёс. Он лаял на меня, а я драпал от него со всех ног. Эх, а я по дороге представлял, как объемся слив! А пришлось вернуться ни с чем. И всё же я заметил на соседнем от детдома дворе невысокое дерево сливы, усыпанное плодами. В прошлые годы оно было слишком юным и плоды не давало. Я перелез через забор, забрался на дерево, съел огромную сливу и набил полные карманы фруктами. Спрыгнул сразу на другую сторону забора. Не удержав баланс, шмякнулся на колени, разодрав их в кровь, но быстро встал и, счастливый, побежал в детдом. Через окно забрался в тёмную комнату, спрятал сливы в зимние сапожки – единственную обувь, что у меня была, – и сладко заснул. Засыпая, я твёрдо решил, что угощу сливами Олю.

После завтрака, который состоял из чая с молоком, мы вшестером спрятались в пустой комнате старших ребят. Там мы сложили наши находки. Самой удачной оказалась именно моя – сливы. Славка Рыж принёс одну морковь на всех, Вождь – горсть малины, Родя – пучок петрушки, Юрка – свеклу (зачем вообще она нам?), а Женя, отличившись ещё больше, – репчатый лук.

– Не дурно, но и не густо, – заключил Вова.

И опять все с ним согласились. Мы вообще всегда с ним соглашались. Ведь он старше, он – вождь.