И как раз в этот момент с прогулки вернулся Ветров. Физик прошел к столу, водрузил на него герметичный пластиковый контейнер с губернаторским знаком, и, не говоря ни слова, вынул из него трехлитровую стеклянную банку, Бог весть, откуда взявшуюся на Вестерне.

– Кажется Лиен была любительницей подобных «изысков», – заметил Быстров, подходя к столу и с интересом разглядывая редкую тару.

Как в самой банке, так и в ее содержимом ничего примечательного не было – мухи и все.

– На рыбалку собрался? – спросил Валентин с любопытством.

– Угу… с губернатором, на хариуса, – ответил Ветров.

– Я, пожалуй, к вам присоединюсь… – Валентин осекся, муха до сих пор была настолько привычной в его сознании штуковиной, что он не отреагировал, как должно. – А откуда они взялись?

Восклицание навигатора заставило всех оглянуться. Игнатьев буквально взвился над своим креслом, и приземлился уже у стола.

– Наконец-то правильный вопрос! – заметил Филипп.

– Местные? – выдохнул Игнатьев.

– Нет, свои. Земные.

– Кто?

– Бил расстарался. А питательную жидкость для этих симпатяг брал у тебя!

Игнатьев, вспоминая, наморщил лоб, потом кивнул.

– Что-то там у него не цвело…

– Это он просил для своей мухи, вон для той с пол ладони. Зовут Васькой.

– Но они все издохли! Ты взялся их похоронить? – съехидничал Кравцов.

Игнатьев посмотрел на фаната, затем перевел прищуренный взгляд на физика.

– Да – да, ты понял меня. Я принес их для тебя. Размножаться Васька начала неожиданно, примерно, когда строительство купола продолжили на воде. А передохли они за неделю до старта последнего рейса с беженцами. Я хотел их сжечь прямо у Била, но подумал, что с помощью узников этой склянки возможно что-то удастся выяснить. У нас ведь осталось много вопрос к природе Вестерна.

– Если они в спячке, то уже месяца два-три, да? Брр… какие жирные! – брезгливо сказал Игнатьев.

– На твоих харчах разжирели! – заметил Быстров, и вспомнил для чего мыл руки. – Мария, как там наша птичка?

– Я уже накрываю на стол! – крикнула она из столовой.

Они наблюдали, как Быстров режет на куски роскошную птицу. Действовал он методично, не торопясь, но при этом ревниво следил за тем, чтобы к лучшим кускам не притронулись прежде, чем он закончит процесс. За столом тихо переговаривались. Разговор все время возвращался к контрабанде губернатора. Выслушав все мнения, Кравцов высказал собственное:

– А что, если губернатор – неединственный любитель земных «зверушек» на Вестерне? И таких Васек, Бобиков и Борек, может оказаться достаточно, чтобы природа планеты спятила еще больше.

Ветров тяжело откинулся на спинку стула.

– Предлагаешь провести облаву по брошенным домам? Уж очень нас мало. А зверь прячется лучше, чем человек. Но оставшихся на планете колонистов расспросить следует, и еще раз объяснить, что к чему… – Он вдруг лучисто улыбнулся. – Да Бог с ними, с мухами! Давайте трапезничать! Вон, берите пример с Быстрова…

Быстров закончил резать птицу и теперь терзал одну из ее ножек.

– Я честно ее заработал! – заметил он.

– Никто и не спорит! – ответила ему Мария, перевела взгляд на мужа и улыбнулась.

Она рассматривала своего супруга довольно долго. Жена чувствовала, что метаморфоза, начавшаяся с ее мужем под влиянием Шруса, продолжается до сих пор. Ветров стал настолько ровно доброжелателен ко всем жителям Вестерна, что порой это раздражало даже ее. Но между тем, экипаж все больше тянулся к нему. А она вообще души в нем не чаяла! Ей все больше казалось, что ее супруг идет к какой-то цели, которая известна только ему одному. А иногда у нее было чувство, что ее мужа с ними будто нет. Это было неприятное, неспокойное ощущение. Вот и Быстров иной раз переживает то же, что и она, но избегает говорить об этом, впрочем, как и она сама.