Мне никто не нужен Кира Владова

1. Глава первая

Соня

Опоздавших двое: я и улыбчивый парень. Возможно, мой новый одноклассник.

- А, это ты! – говорит он, будто ждал именно меня. И протягивает руку. – Тоха.

На всякий случай оглядываюсь, но рядом никого нет. Мы стоим на крыльце школы. У Тохи короткая стрижка, смеющиеся глаза и улыбка до ушей. Одет он обычно: джинсы, растянутый свитер, куртка и кроссы. За спиной – набитый рюкзак. С виду и не скажешь, что ученик элитной школы.

- Софья… - немного растерянно отвечаю я, касаясь теплой ладони ледяными пальцами.

Я замерзла, потому что ноги промокли. По пути из аэропорта к школе мне посчастливилось попасть под дождь, и ботинки не выдержали сурового испытания московской осенью. Еще и ветер дует такой, что я сто раз успела пожалеть, что не послушалась маминого совета и не оделась теплее. Я родилась и выросла в южном городе, и в голове не укладывалось, что в первых числах сентября может быть так холодно.

- Ого! – восклицает Тоха. – Да ты ледышка!

- Ерунда, - бормочу я, кутаясь в легкий плащ.

Не добавляя ни слова, он сбрасывает рюкзак, снимает куртку и набрасывает ее мне на плечи.

- Зачем? Не надо! – пугаюсь я.

Он не успевает ответить. На крыльцо поднимается мужчина лет сорока, одетый в военную форму.

- Здравия желаю, товарищ капитан! – приветствует его Тоха.

Тот смотрит на него хмуро, переводит взгляд на меня.

- Здравствуйте, - произношу я на всякий случай.

- Все в сборе? – спрашивает мужчина.

- Так точно, товарищ капитан! – рапортует Тоха.

- Хватит паясничать, Симонов, - обрывает его мужчина. И обращается ко мне: - Ты новенькая? Потапова?

- Ага, я.

Симонов? Как поэт. Но я где-то еще слышала эту фамилию…

- Константин Семенович Иванов, - представляется он, - военрук. Поехали, машина у ворот.

Пытаюсь отдать куртку Тохе, но он резво подхватывает свой рюкзак и мой чемодан и сбегает по ступенькам. Мне ничего не остается, как плестись следом.

- Нормально добралась? – спрашивает военрук.

- Да, - отвечаю я. – Простите, из-за меня столько хлопот…

- Отставить, - морщится он. – Причина у тебя уважительная. Все в порядке.

К началу занятий я действительно опоздала по уважительной причине.

Летом умерла бабушка, и моей безмятежной жизни в тихом южном городке неожиданно пришел конец. Убитая горем, я не заметила, как взрослые все решили без меня.

- Будешь жить с нами, - сказала мама. – Закончишь одиннадцатый класс в хорошей школе, легче будет поступить в институт.

«С нами» - это с ней, отчимом и моими сводными братьями. К слову, последних я никогда не видела. Знаю только, что они примерно одного со мной возраста. Отчим как-то приезжал знакомиться, но общего языка мы не нашли. Я тогда была мала, лет восьми, и новое замужество мамы воспринимала, как предательство.

Когда мама переехала к мужу, я осталась с бабушкой, мамой отца. Только недавно бабушка сказала мне, что это было ее условие. Она настояла, чтобы я осталась с ней. Утверждала, что из благих побуждений.

- Сонечка, ты уже взрослая, ты должна понять. Твоя мама – молодая женщина, ты была для нее обузой. А я осталась одна после смерти Санечки. Ты – моя единственная радость. И потом, я дала тебе хорошее образование, воспитала тебя, как добрую, порядочную девочку.

Все так, бабушка хорошо обо мне заботилась и любила до беспамятства. Но вместе с ней жила дочь, моя тетушка. А я не была для мамы обузой.

- Это чушь! Ты никогда мне не мешала, - возразила мама, когда я рассказала ей о признании бабушки. – Зинаида Михайловна – прекрасный человек, однако… несколько эгоистична. Да, она не хотела расставаться с тобой. А я не могла найти в этом городе хорошо оплачиваемую работу. Мы с ней договорились, что я поеду на заработки в Москву. После, когда Филипп сделал мне предложение, она не захотела тебя отдавать. Умоляла, чуть ли ни на коленях стояла! И я согласилась, из уважения к твоему отцу. Он боготворил свою мать. Филипп настаивал, чтобы ты жила с нами, даже комнату тебе приготовил…

Полагаю, истина где-то посередине. Теперь, повзрослев, я не могу сказать, что мама меня бросила. Она часто приезжала, привозила подарки. Мы с бабушкой и тетей Олей фактически жили на деньги отчима. Но если маму я еще принимала, все же скучала без нее, хоть и обижалась, то сводных братьев видеть не желала категорически. И бабушка меня в этом поддерживала.

- Они тебе никто, - говорила она. – Вырастешь, выучишься, станешь самостоятельной. Тебе никто не нужен.

Я с ней соглашалась.

- Мне нельзя остаться с тетей Олей? – расстроилась я. – Хочу доучиться в своей школе. Через год все равно поеду поступать в Москву.

- Ольга здесь не останется. Она перебирается к нам, ей предстоит сложная операция, - пояснила мама. – Реабилитация долгая.

У тетушки проблемы с суставами, последний год она передвигалась с трудом. А лечение откладывала, потому что не могла оставить бабушку.

Стали готовиться к переезду, и сборы заняли больше времени, чем предполагала мама. Чтобы успеть к началу учебного года, мне нужно было ехать в Москву без нее, а я отказывалась. Однако в школе, куда меня устроил отчим, строго относились к пропускам занятий. Там настоятельно рекомендовали не нарываться на пересдачи.

Училась я хорошо, вполне могла разобрать пропущенное самостоятельно, но выяснилось, что в начале сентября одиннадцатые классы в полном составе выезжают на практику. Мальчишки сдают военную подготовку, девчонки – оказание первой медицинской помощи.

С практикой у меня проблем нет, я собираюсь стать врачом. Но чтобы сдать нормативы, нужно ехать в лагерь.

Я опоздала всего на день, банально не оказалось билетов на самолет. Полетела одна, без мамы. Встретить меня было некому. Отчим не смог пропустить какое-то важное заседание в суде.

В итоге договорились, что школа пришлет провожатого, который и отвезет меня в лагерь.

- Садитесь назад. Симонов, закинь вещи в багажник.

Я ныряю в теплый салон заляпанного грязью внедорожника. Когда Тоха устраивается рядом, отдаю ему куртку.

- Спасибо.

- Фигня вопрос, - небрежно отвечает он. – Чипсы будешь?

- Увижу хоть одну крошку в салоне, заставлю мыть машину, - говорит военрук.

- Не буду, - отказываюсь я.

- Мытье машины беру на себя, - подмигивает мне Тоха.

- Дело не в этом. Не люблю чипсы.

- А-а, диета, - разочарованно тянет он. – Куда тебе худеть, ты и так мелкая и бледная.

Молча отворачиваюсь и закрываю глаза. Пусть думает, что я устала и задремала. Мне нравятся чипсы. Я пробовала их тайком от бабушки. И почему все вредное такое вкусное? Резкий скачок сахара скрыть не удалось.

Тоха угадал, я на диете, но не потому что хочу похудеть. У меня инсулинозависимый диабет, и чипсы – запрещенный продукт.

2. Глава вторая

Соня

- Софка, спишь, что ли? – зовет меня Тоха. – Не гони, не могла ты так быстро уснуть.

Нехотя разлепляю глаза и недовольно говорю:

- Тебе чего?

Не выношу, когда ко мне так обращаются. Софа, Софка – под строжайшим запретом, это и домашние, и одноклассники знали. Тем необычнее, что обращение Тохи не вызывает раздражения. Он произносит мое имя мягко и как-то… тепло.

- Да ничего, - пожимает он плечом. – Спи, если хочешь. Держи конфетку. Шоколадная.

Да он издевается?!

Я сдерживаюсь лишь потому, что Тоха ничего не знает о моей болезни. Это просто совпадение. Он делится со мной тем, что ест сам.

- Спасибо. Потом, сейчас не хочется.

Я беру конфету и прячу ее в карман плаща. Откровенно говоря, мне давно пора перекусить. Но не конфетой же! Мама велела непременно зайти в какое-нибудь кафе, чтобы позавтракать. Я и сама прекрасно знаю, что есть должна вовремя. Думала, найду что-нибудь рядом со школой. Однако по дороге из аэропорта мы попали в пробку, встали наглухо в переулке квартала за три до точки назначения. Потому я и промокла под дождем, добиралась пешком, чтобы успеть к назначенному времени. Какое уж тут кафе…

- А яблоко? – продолжает искушать Тоха. – Оно твоей фигуре точно не повредит.

И – о чудо! – достает откуда-то большое зеленое яблоко. Тот случай, когда цвет имеет значение. В красных больше сахара, я ем только зеленые фрукты. Теперь дело за малым – незаметно переключить помпу в болюсный режим, чтобы ввести дозу инсулина для перекуса.

Я могу сделать это и в машине, но неизбежно начнутся расспросы. Болезни я не стыжусь, зато до смерти надоело, что окружающие считают меня больной и убогой. В лицо такое не говорят, только сочувствующе смотрят. Как будто диабет – это смертельный приговор! С ним десятилетиями живут, если соблюдают диету, правильно вводят инсулин и наблюдаются у врача.

Помпу, современную, с крутыми программами, купил отчим. И инсулин я получаю не тот, что дают бесплатно, а самый лучший. С помпой очень удобно, не нужно следить за временем, не нужно постоянно измерять сахар. У нее один недостаток – управление с корпуса. Так надежнее, но смущает окружающих, когда приходится есть не дома.

- Константин Семенович, мы можем остановиться минут на пять? У какого-нибудь кафе или торгового центра, - прошу я, крепко сжимая добычу.

- В туалет, что ли? – спокойно интересуется он. – Это можно.

Он тормозит у кафе с фастфудом.

- Тоха, проводи.

- Да я сама, что ли, не найду! – возражаю я. – Не из тундры же приехала.

- Мне тоже надо. – Тоха быстро ставит точку в споре. – Константин Семенович, бургер хотите?