- Нет, - отвечает военрук. – И вам не советую. Если поторопитесь, успеем к обеду.

Обед – это прекрасно. Мама узнавала, в школьном меню есть блюда, которые мне подходят. Ей даже предложили оформить для меня лечебный стол, но я упросила ее не афишировать мою болезнь. Хочу, чтобы одноклассники нормально ко мне относились. Конечно, в такой школе с этим точно будут проблемы. Они – столичные детки, мажоры, а я – провинциалка. Но они хотя бы не будут смотреть на меня, как на умирающую от неизлечимой болезни.

Кстати, я совершенно зря игнорирую Тоху. Он симпатичный, дружелюбный. И, кажется, не прочь поближе со мной познакомиться. Надо друзей заводить, если есть возможность. Я отчаянно трушу перед встречей с одноклассниками.

Тоха ждет меня у выхода. В руках у него бутылка с водой. Он подбрасывает ее и ловко ловит после того, как она переворачивается в воздухе.

- Может, все же по бургеру? – подмигивает он.

- Не хочу, - отказываюсь я. – Правда, не хочется. А яблоко съем с удовольствием.

- Держи. – Он отдает мне воду. – Это тебе. У меня есть бутылка, но я из нее уже пил. А стаканчика нет.

- Спасибо…

Мне хочется сказать что-нибудь еще, но, как назло, ничего умного не приходит в голову.

- Тош, у тебя девушка есть?

Он спотыкается на ровном месте. А я в ужасе понимаю, что брякнула жуткую глупость. Как будто к нему в девушки набиваюсь!

- Не «Тош», - поправляет он меня. – Тоха. Запомни, лады?

- Запомню, - бормочу я.

И упускаю хороший момент, ничего не говорю о собственных запретах.

- А чего так сразу? – весело спрашивает Тоха. – Хочешь стать моей девушкой?

- Прости, - морщусь я. – Глупый вопрос. Я хотела уточнить, не обидится ли она, если узнает, что ты меня яблоком угостил. И шоколадкой.

Выкрутилась! Оправдание звучит еще глупее, чем вопрос, но немного сглаживает неловкость.

- Тю… - удивляется Тоха. – У вас так заморачиваются, что ли? Это ж ерунда, угостить кого-то шоколадкой.

- У нас? – хмуро переспрашиваю я.

- Ты же не местная?

- А… Ну да…

Я смущенно замолкаю, когда мы садимся в машину.

Познакомилась поближе! Только дурой себя выставила. Грызу яблоко, оно твердое и сочное, как я люблю.

- Константин Семенович, радио включите, - просит Тоха. – У меня батарея на телефоне почти сдохла, а банка в рюкзаке.

Я перестаю жевать и покрываюсь мурашками. Это я так громко чавкала, что он попросил радио включить? Позорище…

- Софка, ты какую музыку слушаешь? – как ни в чем не бывало обращается ко мне Тоха. – Я – всякую. Уважаю «Битлов» и «Пинк Флойд». И не говори мне, что их только олды знают.

Военрук презрительно фыркает и врубает шансон.

- Константи-и-ин Семенович! – возмущается Тоха. – Это же отстой!

- Много ты понимаешь, пацан, - говорит военрук. – И вообще, кто сказал «всякую»? Вот и помалкивай.

Тоха опять мне подмигивает. Я из последних сил давлюсь яблоком.

- Ты не ответила, - напоминает Тоха, дождавшись, когда я прожую очередной кусок.

Бабушка не признавала ничего, кроме классической музыки. Даже оперетту называла дешевкой. К счастью, у меня обнаружилось полное отсутствие слуха, это спасло меня от музыкальной школы. Зато я по первым нотам узнавала практически любое классическое произведение. Спасибо одноклассникам, интернету и наушникам, иначе я и тут выглядела бы дурой.

- Дрэгонс[1] люблю, еще Квинов…

- О, норм! – одобрил Тоха. – А из наших?

Что-то подсказывало мне, что поп-певцов лучше не упоминать, Тоха не оценит.

- Э-э… Да я тоже всякое слушаю.

- Есть же плейлист с любимым? Что там? Что? – пристает он.

- «Ария», - отвечаю я честно. – И «Король и Шут».

- Гонишь… - Он театрально округляет глаза, делая вид, что сильно удивлен.