Вивиэн много знала о Ригороне, теперь она видела всё своими глазами. Быть может они и варвары, однако подобные сооружения она встречала только в Агароне. Крепость Северных Салой – пограничная твердыня Ригорона, громада из камня и железа, выглядела воистину массивно, грозно, надежно и подавляюще. Земляные валы, крепостная стена, сторожевые башни, казармы, мощеные мостовые и сам замок, вернее, крепость на возвышении.

В городе обычная суета и гомон. Торговые ряды, лавки купцов, улицы и площади, храмы, дети, женщины и мужчины, повозки, всадники, снег и грязь, но всё обустроено, упорядочено. Иные одежды, другие люди, любопытные взгляды, странные постройки, ухоженные поместья и такие схожие во всех странах бедные лачуги, зазывалы, ротозеи, служивые, брехливые собаки и вездесущие крысы.

Замок Наместника города давил на гостей своей мрачностью и тяжеловесностью. Кругом стража, решетки на окнах, крутые лестницы, каменные стены, мощные двери и суровые лица ригоронцев. Принцесса, словно цветок, в своем изумрудном платье, двигалась медленно, смотрела по сторонам напряженно, распространяла вокруг себя аромат дорогих агаронских благовоний.

Сегодня должна решиться судьба тысяч людей, главное желание которых просто выжить, спасти детей и то немногое нажитое, что они успели прихватить с собой и сохранить в пути. Но ключик к тому не в их руках, а в руках неизвестного, пугающего, непредсказуемого человека, Ригоронца. Будет ли это сам Император, или Наместник Северных Салой Торк Орс, или Наместник Северных провинций Редгор Ялагр, роли не играло. Все они были для мерионцев единым целым – Ригоронцем, Варваром, Язычником, сердце которого огрубело от жертв своим идолам, а душа прогнила от жажды крови.

Приемный зал – просторное помещение, светлое, отделанное камнем и деревом, устланное коврами, на стенах факелы и символы ригоронской власти: ялагр, образ хищной кошки с разинутой пастью. Достаточно сдержанно, сумрачно, тихо. В момент, когда Принцесса проходила в двери и едва заметно влила в рот экспериментальный эликсир особой привлекательности, объявляли имена и титулы гостей.

– Принцесса Мериона, старшая дочь короля Тауриса, Вивиэн из рода Восточных Роннов.

Девушка поперхнулась, закашлялась от незнакомого вкуса, схватилась за горло и едва могла вдыхать воздух, настолько зелье вышло экспериментальным. От горечи и омерзения, она скривилась, и только благодарно проводила взглядом вырвавшегося вперед отца Тьента, нарушившего все правила этикета. Носитель агаронской веры сверкнул голым задом в прорехах рясы и окурил дымным кадилом собравшихся язычников, что дало ей несколько мгновений передышки.

Без накладок не обошлось, она пропустила мимо себя ещё одну напасть, но каяться было уже поздно. Баронесса Сурон в дороге поднакопила раздражения, выставила щитом двух плачущих детей, и пиная впереди себя третьего и самого смышленого, ринулась в атаку. Остановить её пытались Алиэн и Кудман, сзади на платье повис Отлон, но та тараном пересекла зал и в порыве страсти всучила пожилому ригоронцу одного из внуков, будто верительную грамоту.

Тот из вежливости подхватил ребёнка и ошарашенно замер. Говорить ей запретили, но «пара фраз» от баронессы – это уже гробовое молчание:

– Ваша Светлость, – заявила женщина, – вы можете без слез смотреть на страдания наших детей? Вы можете оставить их на холоде замерзать под стрелами степных варваров? Вы можете греться у камина и принимать тёплые ванны, когда у наших детей нет возможности испить горячего чаю? Вы спокойно ляжете спать, пока невинные младенцы кричат от страха под вой волков и рык голодных ялагров? Вы позволите нам сойти в могилы на пороге вашего дома?