– Подожди, скажи, как умер их ребенок?

– Задохнулся во сне. Ему был всего годик. Там темная история. Он винил ее, а она – его.

– А где он похоронен?

– Под Парижем.

Закончив разговор, Эрих повернулся к Петру Семеновичу и спросил:

– Откуда Самсон знает про ребенка Елены?

– Понятия не имею. Мы об этом не знали.

– Так узнайте. Он имел доступ к своей истории болезни. Принес мне ее в гостевой дом в саквояже отца. Он пытался наладить между ними родственную связь, преследовал его, приходил домой. Я помню, мать рассказывала мне о навязчивом пациенте, но из-за конфликта с отцом я не придал этому значения.

Петр Семенович тут же застрочил кому-то сообщение.

– Только что Самсон мне признался, что хотел иметь такую семью. А что если он и есть убийца Елены? Вам надо лично его допросить, а меня отвезите к Маргарите Павловне. Она у художника Власова.

– Мне пока не дали адрес.

– Я знаю адрес. Заказывал у него портрет Елены на ее день рождения.

Квартира художника находилась в элитном комплексе «Гранатный Палас». Обнесенный трехметровым забором восьмиэтажный клубный дом в стиле сталинского ампира находился рядом с Патриаршими прудами. Если бы не Петр Семенович, Эрих не смог бы даже подойти к зданию, не то чтобы войти и подняться на этаж. Махнув генеральской корочкой, Петр Семенович пошел на хитрость и сказал, что ему поступила информация о том, что художник обманом удерживает родственницу его друга, и показал на Эриха.

Палладия выманили из квартиры под предлогом получения срочной корреспонденции. Пока он спускался в фойе, Петр Семенович и его сподручные обследовали апартаменты и обнаружили в одной из спален обнаженную и мертвенно бледную Маргариту Павловну, лежащую лицом вниз и не подававшую признаков жизни. Петр Семенович взял ее запястье:

– Пульс слабый.

Увиденное в квартире настолько поразило Эриха, что он не сразу сообразил, что от него в первую очередь нужна помощь врача. Мастерская и гостиная были завалены портретами Елены. Между картинами валялись бутылки из-под элитного алкоголя, самокрутки, шприцы, таблетки и пепельницы, полные окурков, большинство из которых были со следами помады.

В этот момент вернулся хозяин квартиры и, увидев скопление секьюрити, истерично заголосил:

– Что вы тут делаете?! Я закрывал квартиру, как вы взломали замок?! Как вы тут… – он запнулся, увидев, как в холл вышел Эрих. – А вы тут каким боком?

Брезгливо оглядев клетчатый халат, кожаные шлепки и шарфик на шее возрастного ловеласа, завсегдатая элитарных тусовок, на которых тот выискивал себе клиентов, Эрих кивнул на многочисленные портреты.

– Думаю, вы не будете отрицать, что были слегка помешены на моей жене.

Присутствие Краузе Палладия мгновенно преобразило. Без страха и колебаний он встал рядом и, с гордым видом сообщил:

– Я готовился к выставке. Заказ Марго.

Эрих с напускным пониманием закивал, потом заглянул за картину.

– Вот эта висит давно. Судя по тому, как выгорела рама и обои под ней, могу предположить, больше пяти лет. Не надо со мной играть.

– И что вы сделаете? Я рисовал самого президента… – усмехнулся Палладий, с напыщенным видом поправил шарф и в следующий момент глухо вскрикнул от резкого удара.

С перекошенным от гнева лицом Эрих занес кулак для повторного удара, но Петр Семенович его оттащил.

– Займитесь ею, а его мы возьмем на себя.

Эрих закатал рукава рубашки и нырнул в спальню. К ярости примешивалось чувство досады и стыда. Видеть тещу обнаженной было тем еще испытанием. Он прикрыл ее пеньюаром, проверил зрачки, пульс, потом принюхался. От ее тела исходил кисло-мускусный запах. Эрих огляделся и заметил на тумбочке остатки наркотического порошка.