– Он накачал ее наркотиком, скорее всего, кокаином!

Из кухни послышалась возня и перепалка. Художник отрицал, что наркотик его, и просил убраться из его дома вместе со старой каргой.

Эрих решил действовать: набрал теплую воду в ванну, влил пену и перенес туда Маргариту Павловну. От контакта с водой она начала приходить в себя. Контролировать себя она еще не могла, и он примостился на маленький пуф, чтобы придержать ей голову. Через пару минут она открыла глаза и заморгала.

– Где я?

– У Палладия.

– А ты тут как оказался? Ох, – она поморщилась, – голова сейчас лопнет.

– Приехал за вами.

– Зачем я тебе?

– Надо поговорить.

– Я уже все всем сказала. Больше мне нечего сказать.

– Можете сидеть? Мне нужно послать в аптеку гонца.

– Так ты с гонцами? Как интересно.

– Маргарита Павловна! – он слегка пошлепал ее по щекам, но она опять впала в забытье. – Мне нужна помощь!

В ванну заглянул Петр Семенович. Эрих попросил поддержать голову тещи, а сам быстро нацарапал в блокноте название растворов для капельниц.

– Они зависают уже три дня. Учитывайте это при дозах.

На Эриха накатила очередная волна гнева, он выругался. Его так и подмывало повторно приложиться кулаком к роже опухшего от алкоголя забулдыги.

– Вы видели сколько там портретов? Он спятил.

– Он сказал, что она заказала двенадцать портретов для выставки, посвященной дате гибели Елены.

– Парочка висит давно, а на счет двенадцати я проверю.

– Вы заказали портрет, он сделал три, лучший отдал вам, два других хотел продать Марго, но она не горела желанием их выкупать.

Эрих набрал телефон Ольги и изложил суть дела. Попросил ее приехать и привести сменные вещи матери. Она сказала, что в гостях и на это уйдет примерно пару часов.

– Я поставлю ей капельницу, чтобы к твоему приезду она уже оклемалась.

Взгляд Маргариты Павловны скользнул по бордовым обоям с золотыми лилиями и задержался на озабоченном лице Эриха.

– Если бы мне сказали, что спасать меня приедет зять-гипнолог – никогда бы не поверила.

– Вообще-то, я не за этим сюда пришел.

– Мне было пятнадцать, когда я встретила его… такого красивого, импозантного, талантливого… Мы хотели пожениться, даже назначили дату. За неделю до свадьбы я пошла с подружками на концерт. А там Роберт… Я потеряла голову. Один взгляд – и мир перестал существовать. Ты не представляешь, каким он был красавчиком в молодости. Яркий, мощный как торнадо, всегда одет с иголочки. Не помню, как оказалась в Крыму… Солнце, песок и море! Любовь была такая возвышенная, что Палладий стерся из памяти. Потом, конечно, я извинялась, плакала, выпрашивала прощения на коленях. Он простил. Он всегда меня прощал, потому что любил.

– Почему вы мне не сказали о первом браке Елены? Почему не сказали, что у нее был ребенок?

Не обращая никакого внимания на вопрос, Маргарита Павловна продолжала:

– Мы опять назначили дату свадьбы, а через день приезжает Роберт. Мама ему говорит: забудь ее, она выходит замуж, живет у жениха. Торнадо взял курс на подмосковную дачу, в которой я готовилась к свадьбе, и буквально пронесся по ней, оправдывая свое прозвище. Конечно, Палладий выглядел бедно перед ним – ни заработка, ни жилья, а Роберт постоянно гастролировал за границей. Иномарка, солидные накопления в валюте, трехкомнатная квартира. Он закидал меня подарками, усадил в машину и увез в Прибалтику. Через три месяца я забеременела, и он сделал мне предложение.

– Не уходите от темы. Париж. Андрей. Ребенок. Расскажите мне все, – устало попытался вклиниться в рассказ тещи Эрих.

– После рождения Леночки Роберта как подменили. Сначала интрижки, потом романы, потом содержанки. Любовницами я их не могу назвать. Любовницу любят, а Роберт любил только себя. Месяцами я ждала его у разбитого очага. Потом поняла, что никакие тряпки, побрякушки и курорты не заменят мне любви, и ушла к Палладию.