– Чем я заслужил такое отношение к себе? – с отчаянием в голосе пробормотал Краузе и, вскочив на ноги, стал расхаживать по комнате.

– Сначала мы просто ужинали, болтали об искусстве. Он видел, как я несчастна, и с радостью подставлял мне плечо. Потом мы вместе путешествовали и рисовали. Ты знал, что я закончила художественную школу? Когда-то я хорошо рисовала. Интима между нами никогда не было: я хотела быть ему музой, а не любовницей. Только сейчас, когда ушла от Роберта, я поняла, что все получилось так, как и должно было получиться. Палладий совершенно не понимает женщин, не знает, что такое чуткость и уместность, и никакое наставление ему не помогает.

Отчаявшись получить ответы на прямые вопросы, Эрих попытался сменить тактику.

– Вы жили с Робертом, а сердце отдали Палладию. Роберт это чувствовал и находил утешение в объятиях других женщин. Заметьте, он вас не бросил. Почему? Потому что до сих пор любит. А вы оставляли детей и бежали к любовнику. Девочки всегда жаловались на вас отцу.

– Я могла часами смотреть, как он рисует.

– А в это время муж возил дочек по врачам и секциям, а потом взмыленный бежал на репетиции. Разве это не любовь?

– После смерти дочери я будто очнулась. Поняла, что не могу так больше жить. Ее запись еще больше меня отрезвила.

– Не похоже, что вы сейчас трезвая. Спиртное еще как-то можно простить, но кокаин… Давно вы его принимаете?

– Я решила, что хватит фарса. Я отдала мужу и детям все, что могла. Теперь хочу пожить для себя.

– Это для себя вы в наркотическом угаре буянили в этой квартире? Оставьте иллюзии. Посмотрите реальности в глаза, Маргарита Павловна. У вас есть муж, все еще горячий красавчик. У вас есть две дочери, которые скорбят по Елене, так же, как и вы. Вы нужны семье, как и семья нужна вам. Вернитесь домой. Подпитайте вашу любовь с мужем и не покидайте его ни на минуту, даже на гастролях. Устраивайте романтические вечера, дарите ему себя без остатка. Боритесь за него. Вы вместе сколько?

– Сорок лет.

– Сделайте так, чтобы дожить до золотой свадьбы. Кто будет с вами в плохие дни? Дочери, внуки и, если постараетесь, то и муж. Верните себе то, что было до смерти Елены: семейные ужины по праздникам, пикники, домашние концерты и творческие вечера. А художник всегда останется художником. Ему нужна не семья, а естественный свет и вдохновение.

– Я думала, ты будешь злорадствовать, – она взглянула Эриху в глаза, во взгляде чувствовалась теплота и сожаление.

– Вы мать моей возлюбленной. Как я могу?

– Елена умерла. Теперь я тебе никто.

Внезапно ему захотелось ее поддержать:

– Смерть – это переход из земной временной жизни в вечность. Мы все там окажется, я бы хотел в этой вечности остаться с ней.

Это было бездумно, устало и вымученно.

– Она бы тоже этого хотела.

Эрих коротко взглянул на нее и предпринял последнюю попытку получить нужные ему ответы.

– Андрей. Ребенок. Париж и Ницца. Расскажите мне все.

Ольга усадила мать в машину и помахала Эриху, в ответ он сдержано кивнул. В тусклом свете подземной стоянки Краузе видел, как Маргарита Павловна, боясь посмотреть в его сторону, накрылась пледом и что-то тихо ответила дочери. Со смертью Елены они вычеркнули зятя из жизни. Застывшая на его лице маска трагической скорби раздражала, выставляла их бессердечными, быстро забывшими о семейном горе. Ольга завела машину, сдала немного назад и вырулила со стоянки. Глядя на то, как мимо проплывает, словно круизный корабль, белый внедорожник, наконец-то пришло ощущение реальности событий. До этого момента он отвергал мысль о первом замужестве Елены, теперь же эта информация заняла место в памяти как непоколебимо-правдивый факт.