– Нагулялись? – спросила Марья Моревна

– Нагулялись, ответила Василиса. – Алешенька засыпает. Сейчас отнесу его в кроватку, и спущусь. Чаю хочется.

– А у тебя что за бумага? – старичок Прохор подозрительно смотрел на листок в руке Ивана. – И зачем на ней печать?

Кот Василий, оставив блокнот возле лавки и осторожно ступая, как его предки вокруг мышки или старшие родственники вокруг антилопы, сделал круг вокруг Ивана, медленно приблизился и понюхал печать.

– Так и есть, я сразу учуял, – Василий вернулся к блокноту и уселся, положив его на вытянутые задние лапы, – печать Вия. Что же, Ваня, рассказывай, как это тебя угораздило в воскресный день вляпаться в историю с официальными бумагами?

– Да я не вляпался, – ответил Иван, на всякий случай посмотрев на ноги и убедившись, что на сапогах нет грязи или чего похуже. – Мы спокойно шли лесочком, подальше от шума на берегу. Вдруг молодой вороненок подлетел, прямо в руку листок сунул, а сам сел на ветку рядом. Клюв раскрыл, чтобы отдышаться, а сам глазом смотрит, не выброшу ли я послание, прочитаю ли. Наблюдает! Ну, я трубочку развернул, пробежал по диагонали. Вижу, приглашение. А тут Алешенька бабочку увидел, не до приглашений стало, пришлось с ним на руках за бабочкой бегать – очень она ему понравилась.

– Что ж, с приоритетами адресата определились, – кот Василий что-то записал и обратил взгляд на Ивана. – Сыночек, бабочки. А теперь самое время прочитать, что за приглашение: кому, куда?

Иван под пристальными взглядами присутствующих с грустью посмотрел на самовар, на пустой стул рядом с Джоном, и развернул листок. Текст был коротким, тем более, что преамбулу, в которой излагалось выдающееся значение предстоящего события для Всеобщей Истории вообще и для «Всеобщей истории, том AD XXV» в частности с кратким пересказом древних событий, о которых уже сообщил кот Василий, предварив его эпиграфом «Не смешно», но изложенных в строгом соответствии с каноническим текстом, Иван с согласия слушателей пропустил.

Не стал он дочитывать и перечень упомянутых собственных заслуг, начинавшихся с грамот за стишки, прочитанные в детском саду с табуретки по просьбе Деда Мороза, и заканчивавшихся благодарностью за участие в предстоящем мероприятии. Точно также был пропущен и список достижений Василисы, оказавшийся на четверть длиннее его собственного. Старичок Прохор по этому поводу, заглянув в листок из-за спины Ивана, сказал, мол, доиграемся мы с энтим феминизьмом, но развить мысль ему не дал кот Василий, зашипевший и растопыривший усы.

– Бу-бу-бу, – пробегал Иван текст, и наконец, дойдя до главного, сбавил темп. – Приглашаетесь в качестве наблюдателей на выборы жениха Несмеяны Кощеевны Дракуловой-Василискиной.

– Уф, – Иван опустил листок. – Теперь-то чаю дадите?

– Присаживайся, – Джон пододвинул стул рядом с собой. – Занесло же тебя, дружище, в наблюдатели. Теперь не отвертишься. Даже если на сверхурочную попросишься, начальство не даст. Оно ведь тоже благодарность получит, что такого достойного человека воспитало.

– А как же! – старичок Прохор был тут как тут со своим мнением. – Начальство оно, конечно, к воспитанию мало руку прикладывает, это вам не мамка с папкой, но лоску придать может. Кстати, там про родителей написано что-нибудь? А ну, глянь.

– Родителям наблюдателей отведены места в первом ряду вдоль дорожки для разбега. Номерки нужно будет получить при регистрации, – прочитал Иван.

– Что за дорожка для разбега? – спросила, спускаясь со второго этажа Василиса. – Как на гонках? На Сатурне специальное кольцо для разгона отведено, возле него все команды питстопы оборудуют. Я знаю, мы проходили.