— Он не мой, — негромко ответила Кэс и попыталась взять здоровяка за руку.

— Рассказывай тут… — нахмурился Молли, но позволил повести себя к выходу.

После того как сцена для зрителей в столовой подошла к концу, Юна усмехнулась и вновь посмотрела на свой стакан. Гейб же заметил, что Каталина уселась на колени к Гарри и, обнимая его за шею, неспешно целовала.

Вскоре Юна удалилась, Алан сполз на стуле и погрузился в изучение материалов на планшете, Дин болтал с Риком, а Льюис пьяным голосом декларировал заповеди своей веры — его никто не слушал, говорили о другом. Ресурсов держаться не осталось, но и Единый утешения дать не мог.

Вся действительность сконцентрировалась на площади небольшого зала — повстанцы лишились прошлого, не имели будущего, а значит, забота о моральном облике потеряла смысл.

Как и Юна, Гейб тоже пил только воду и думал о превратностях судьбы: каждый новый виток давал надежду и тут же её забирал. Нет, он не расстроился, просто не мог вычислить, успеет ли он уйти раньше, чем силы метрополии разобьют сопротивление на Титане. Хотелось бы успеть. Ещё одного круга испытаний он может не выдержать.

— Гейб, почему ты меня избегаешь? — место Юны занял Рик: осмелел от таблеток и спрашивал прямо.

— Я… не избегаю, — Гейба вопрос застал врасплох.

— Но… — решимость Рика мгновенно испарилась.

— Ты мне нравишься, Рик, — Гейб наконец взял себя в руки, — но у нас ничего не получится.

— Можно было не врать, — Рик поджал полные губы.

— Причина не в тебе, — спокойно сказал Гейб и понял, что лучше сказать правду: — Я болен. И не хочу, чтобы ты ко мне привязывался.

— Ясно, — сделал глубокий вдох Рик. — Прости.

— Ничего страшного, — выдавил из себя улыбку Гейб.

Оставаться на поминальной вечеринке больше не хотелось, и он ушёл в комнату, где проспал почти до условного утра — разбудил шумный и нетрезвый Дин.

Думать о смерти было сложно, и Гейб попытался сфокусироваться на жизни: собственная интересовала меньше всего.

— Отвали на хуй! — от громогласного возгласа Кэс дрогнули не только обеденные столы, кто-то уронил ложку.

— Не понравилось? — недоумённо посмотрел на неё Молли.

— На хуй! — повторила Кэс и удалилась из столовой.

— Лучше бы в пизду… — разочарованно сказал вдогонку Молли.

Кэс и Молли в тот вечер в столовую так и не вернулись, а наутро их отношения окончательно испортились. Точнее, агрессивно реагировала на боевого товарища Кэс, проявляя уже очевидную неадекватность. Гейб знал, что Кэс вменяема, потому не верил ни словам, ни свирепому взгляду.

— Что тебе Молли сделал? — спросил Гейб, когда они остались с Кэс вдвоём в арсенале.

— Ничего хорошего, — ощерилась она.

— Он тебя силой?.. — предположение было логичным, соответствующим эмоциям, но очень неприятным.

— Нет, — выдохнула Кэс и внезапно обмякла. — Просто я… не хочу…

— Он тебе не нравится? — Гейб, случайно пробив броню, не терял ни минуты: брешь скоро зарастёт.

— Не в этом дело, — попробовала закрыться Кэс.

— А в чём?

— Ты не поймёшь… — замолчала на полуслове Кэс и вновь заговорила: — Или, наоборот, поймёшь…

— В смысле? — В психологии женщин Гейб не разбирался совсем и уже начал жалеть, что сам завёл эту тему.

— Знаешь цену за курс пилотирования? — лицо Кэс изменилось, стало серьёзным.

— Нет, — Гейб покачал головой.

— Что от тебя потребовали, чтобы взять в училище?

— Ничего, — ответил Гейб, заметил в неверии поднятые брови Кэс и задумался. — То есть подчинение их правилам.

— Вот видишь, — горько ухмыльнулась она. — А меня стерилизовали.

— Что? — Гейб не поверил своим ушам.

— То самое. Чтобы не плодились, — в голосе Кэс послышались слёзы. — Я сначала не поняла. А потом…