– Я не знаю, – честно ответил царевич, – но, видимо, какое-то дело есть. Что в склянке?

– Настой.

– Да видел, что не живая водица. Что за настой?

– Женьшень, вереск, рябина и малия с полынью.

– Подожди. – Царевич усиленно задумался. Что-то он знал об этих травах. Для чего же они?

– Не утруждайся, – Марья отвела потускневший взгляд, – поверь, ты не хочешь это знать. А я не хочу выслушивать то, что слышала уже тысячу раз. Давай просто поболтаем? Вот ты, зачем ты в Китеже? Просто или по делу?

– Выгуливаем с Володаром княжеских детишек.

Девушка озадаченно поморщилась. Кощей рассказал про задумку отца, про гостей и Лелию. Говорил он нехотя. Грида успела принести по стакану браги и оленину с уткой. Кощей придвинул оба блюда Марье.

– А ты?

– Не хочу. Всё для тебя.

Девушка пожала плечами и накинулась на мясо точно хищница.

– Женишься, значит, – она с трудом прожевала здоровенный кусок и отхлебнула браги, – мои поздравления.

– Спасибо, – сухо бросил Кощей.

Свой напиток он цедил медленно и без особого удовольствия. Не то чтобы новградская брага была плохой. Сносной. Да только привык царевич пить и есть исключительно самое лучшее. А новградская была просто не самой худшей, но даже рядом не стояла с брагой из личных запасов батюшки, привезённой из Мурома, редкой и действительно вкусной.

– Странная она, понимаешь, – поделился Кощей, – как будто мёртвая.

– Жуть. Не завидую тебе.

Царевич качнул головой.

– Неужели ты всегда такой была?

– Какой?

– Резкой. Колкой.

Марья пожала плечами. Кощей побарабанил пальцами по столу. Спросил:

– Где ты живёшь?

– А ты в гости хочешь напроситься?

– А ты хоть раз можешь нормально ответить?

Девушка вытерла губы, и царевич невольно задержал на них взгляд. Хмель ударил в голову, по телу полилось мягкое тепло, а её глаза… они засияли, как серое небо, подсвеченное осенним солнцем.

Странное волнительное молчание прервала Грида. Она сунула Марье под нос ещё два стакана и опасливо спросила:

– Детка, вы не собираетесь уходить? А то Изяслав с мужиками пришёл. Сама знаешь, отказать им не могу. – Она покосилась на Кощея. Тот хотел заговорить, но Марья его опередила:

– Конечно, мы уже уходим. – Она в несколько глотков осушила один стакан, второй пододвинула Кощею.

– Я не буду.

– Если хочешь ещё прогуляться, тогда пей.

Царевич покачал головой, пряча усмешку. Зажмурился и выпил брагу. Горло обожгло, в груди загорелось, и на секунду его повело, но он быстро взял себя в руки. Насколько смог. Достал из кармана три золотых и кинул на стол.

– Слишком много, – промямлила Грида.

– Нормально, – хихикнула Марья.

Кощей лишь махнул рукой.

Они поднялись и двинулись к выходу. Покинули закуток и снова протиснулись сквозь толпу, которая, как отметил царевич, увеличилась вдвое.

Воздух на улице почудился ему слишком свежим и холодным, даже морозным, хотя осень только-только вступила в свои права. Когда они отошли от «Огненной девки» на достаточное расстояние, Кощей остановил Марью.

– Мы гуляем или нет? – Она снова накинула на голову капюшон, спрятав глаза от его пристального взгляда.

– Ты меня сводила в своё место. Давай я тебя тоже кое-куда свожу?

Марья нахмурилась:

– Куда это?

– Пусть будет сюрприз.

– А если мне не понравится?

Кощей пожал плечами.

«Когда она успела стать такой красивой? Такой… одичалой».

– Ладно, идём. Всё равно стоять холодно, – согласилась Марья.

Царевич мельком заметил, что из-под балахона выглядывал подол довольно тонкого платья. Он прошептал несколько рифм. Воздух вокруг дрогнул, на мгновение потемнел, а потом ветер вдруг стих, точнее, теперь он стал обходить их стороной.