Пернатый молчал и на щекотку не реагировал.

А Егорка, судя по немигающему взгляду, направленному поверх моей головы, смотрел прямо в глаза гипнотизирующему его эвролу.

– Егор! – позвал я. – Егорка! Ау!

– Да-а-а, – хрипло ответил сильф и икнул, по-прежнему не отводя своего взгляда.

– Что происходит?

– Это же эврол! – прошептал Егорка. – Настоящий эврол!

– Знаю, и что?

– Ты не говорил, что у тебя есть эврол! А я никогда ещё не видел живого эврола! Почему ты никогда не говорил, что твой напарник – живой эврол?

– Мы с ним недавно… Но, если ты не видел эвролов, как узнал, что это он?

– Все сильфы знают про эвролов, – ответил Егорка, горестно сглотнув. – Это у нас память крови. И я… Я не знаю, что теперь делать. Его светлость никогда меня не простит! Я тупица и неудачник!

– Его светлость тебя простит! – с некоторой иронией заявил я, всё ещё не понимая причину такой реакции.

Его светлость? Я снова пощекотал лапку на голове:

– Ветроша! Ветро-о-ош! Отзовись, прошу тебя!

– Чего? – сурово спросил пернатый, перетоптавшись у меня на макушке.

– Давай ты перестанешь пугать моих друзей! Я вообще-то хотел вас познакомить… Надеялся, вы станете друзьями.

Молчание.

Сильфы напряжённо смотрели на нас сотнями пар глаз.

Я сложил руки лодочкой и поднял их максимально высоко надо лбом:

– Спускайся уже! Прошу тебя!

– Ну раз ты просишь, – со вздохом произнёс Ветроша (и откуда только этот покровительственный тон у него взялся?) и аккуратно спрыгнул прямо мне в ладони.

– Знакомьтесь, – обратился я к сильфам, прижав Ветрошу к груди и придерживая за алое пузико. – Это Ветроша. Ветроша! – тут я, на секунду отняв руку от его животика, махнул ею вокруг нас. – Это сильфы, дети ветра. Егорка у них главный.

– Спорный выбор главного, – пробурчал Ветроша. – А в остальном… Мне очень приятно! – и тут же начал вполне дружелюбно раскланиваться с осторожно подлетающими к нему по очереди сильфами.

Впрочем, когда дело дошло до Егорки, пернатый снова замер и красноречиво замолчал.

– Ну хватит уже, Ветроша! – шепнул я ему на ушко, почесав пузико. – Пора дружить!

– Он хамло! – шепнул мне в ответ пернатый, продолжая испепелять воинственным взглядом зависшего в ожидании прощения Егорку.

– Иногда! – усмехнулся я. – Но добрый. Он совсем как Митро… Ты же любишь Митро?

Ответить мне Ветроша не успел, потому что Егорка решил не ждать милостей от природы и сделал новый примирительный заход:

– Простите меня, Ваша светлость! Клянусь, я забуду все грубые слова, какие знаю! Я больше никогда не обижу Вас и великого мага! Ни делом, ни словом, ни взглядом! Клятва сильфа!

– Посмотрим! – после паузы ответил Ветроша и тут же медленно обвёл взглядом толпу колыхающихся вокруг сильфов. – А чего ждём, ребята? Время кататься на буре!

Только он это сказал, тут же откуда ни возьмись налетел и взмыл над ивами ветер – тёплый, ласковый, но очень сильный. Восторженно завизжавшие сильфы тут же устремились в его завихрения. Все, кроме Егорки.

– Хорошо, – сказал наконец Ветроша. – Будем друзьями! Но я прошу помнить: ты дух стихии воздуха, могущественной, светлой, чистой! И тебе, рождённому этой стихией, ни в коем случае нельзя её позорить!

Личико Егорки, тут же прокричавшего радостное: «Да-а-а!», просветлело, а на голубых щёчках появился румянец.

Он что, покраснел? Сильфы умеют краснеть?

– А тебе разве не нравится моя буря? – игриво спросил Егорку Ветроша, кивнув на визжащих в порывах ветра сильфов.

– Она прекрасна! – выдохнул Егорка.

– Тогда почему ты, друг мой, ещё здесь?

– Его светлость назвал меня дру-у-уго-о-ом! – заорал предводитель сильфов, стремительно взмыв вверх. – Спаси-и-ибо!