Я тут же хотел сплести своё первое заклинание огня. Но раздался сигнал об окончании занятия. Ёлки, у меня что, действительно, есть шанс стать магом как минимум двух стихий?
Глава 7. Укрощение сильфа
– Ты, Зин, на грубость нарываешься.
(Владимир Семёнович Высоцкий)
В отличие от меня, измученного сомнениями, у Ветроши день явно удался. Когда я вернулся за ним к фонтану, то обнаружил полную идиллию: наставники смеются и сияют, как начищенные алюминиевые вёдра, а пернатый, разложившийся на крыле дракона, кажется, вот-вот начнёт им раскланиваться.
Целус увидел меня первым и в своём недержании восторга обошёлся без приветствий:
– Твой маленький друг – совершенство! Я никогда ничего подобного не видел! Он…
– Мастер, подождите… – попытался остановить его Эилиль.
Но Целус лишь нетерпеливо отмахнулся:
– Чего ждать, коллега? Вы ведь тоже никогда не видели никого похожего на Ветрошу! – кажется, наставника слегка потряхивало от переполнявших его эмоций. – Денис, ты знаешь, что он даже заклинаний не плетёт? Ему это не надо! Он то ли просит, то ли приказывает – и пространство его слушается! Воздух его слушается! Вот так всё просто! Благодаря нашему эвролу, друзья, я наконец понял, что такое настоящая магия!
– Хочу творю, хочу вытворяю! – прокваркал Ветроша.
Я подошёл поближе и осторожно заметил:
– Настоящая магия? Немного забавно слышать это от ректора факультета магии воздуха.
– О, мой дорогой! Ещё немного, и я вообще начну сомневаться, своим ли делом занимаюсь!
Эилиль с Тоутом рассмеялись. Целус поддержал их, но всё-таки добавил:
– Зря смеётесь! Вас тоже касается! Всё, чему мы с вами так долго учились и чему учим академикусов, этот эврол может сделать одним движением коготка!
Кивком головы! Взмахом крылышка! И много ли мы в сравнении с этим стоим?
– Да, коготки у него отменные! – сказал Тоут, потерев за правым ухом, что вызвало новый взрыв веселья наставников.
Интересно, о чём он? Ветроша ободрал ему череп? Даже знать не хочу!
– Думаю, Вы не правы, Целус. Вы все очень много стоите, – я правда так считал. – Стелла говорит, талант можно профукать, а вот трудолюбие – никогда.
– Можешь не стараться, я и так давно влюблён в твою Стеллу, – усмехнулся Эилиль.
Что на это сказать, я не знал, поэтому осторожно спросил:
– Если вы закончили с Ветрошей на сегодня, то, может, мы пойдём?
– Конечно! Благодатного вечера! – улыбнулся Эилиль.
Тоут только кивнул, шутливым жестом из двух пальцев показав Ветроше: «Я тебя запомнил!»
А Целус, прижав обе руки к груди – вернее, к бороде на уровне груди, глядя на Ветрошу, с придыханием попросил:
– Завтра здесь же, мой маленький гений! В то же время!
Ветроша кваркнул:
– Да-а-а!
И, слетев со статуи дракона, сделал круг над наставниками, а затем помчался нарезать зигзаги вдоль тропинки.
– Спасибо вам! – я изобразил головой что-то вроде поклона Эилилю, Целусу и Тоуту и пошёл догонять моего уже успевшего скрыться за поворотом летуна.
Нашёл его весело гоняющим по траве кукусиков. При этом зверьки, как всегда, вроде бы удирали от него со своим забавным визгом, но тут же вылезали снова, будто провоцируя… Детский сад!
– Чучела вы непуганые! – обозвал я кукусиков.
Но смотрелись их манёвры, если честно, очень смешно и мило. И тут мне вдруг пришло в голову, что есть ещё кое-кто, кому наверняка будет интересно познакомиться с Ветрошей.
Егорка!
– Ветроша! – позвал я пернатого.
– А-а-а, – отозвался он, делая вид, что вот-вот схватит за хвостик очередного кукусика, который, пища, как глиняная свистулька, улепётывал к ближайшему лопуху.
– Брось его! Дело есть! Тебе понравится!
Ветроша резко развернулся в мою сторону, а бедный кукусик затормозил у своего лопуха и даже взвыл от разочарования, обнаружив, что его больше никто не догоняет.