Я себя относил, как это не парадоксально звучит, к стану живых. «Я мыслю – значит, я существую». Этот постулат еще никто не отменял, и мне это служило достаточным основанием, чтобы считать себя таковым. Еще одним постулатом, которым я руководствовался все последующие дни: «Не важно, с какой скоростью ты движешься, главное не останавливаться».

Как бы это не казалось странным, но это все же принесло свои плоды. Не скажу, что это были сладкие и сочные плоды, но все же, хоть какие-то. На исходе не помню уже какого по счету дня, когда я перебирался уже через незнамо какую по счету улицу, я почувствовал поток чьего-то внимания. Это было похоже на слабое дуновение ветерка, вдруг тронувшего мое сознание, но форму я при этом не потерял, мой шар оставался идеально ровным. Поразмыслив, я завис на месте, решая сменить ли направление своего движения. Чужое внимание я ощутил сбоку от себя. Решив, что мне хватило уже полного одиночества, я двинулся вбок. Достигнув очередного строения, больше похожего на фабрику, а не на жилой дом, судя по отсутствию в стенах оконных проемов, я быстро облетел нижний этаж и вылетел на лестницу. Именно на ней меня ждал он.

Почему он, а не она? Я не знаю. Трудно думать о себе в каком-то роде, когда полностью отсутствуют какие-либо вторичные половые признаки, да и где им быть, когда ты незнамо кто и тела у тебя нет абсолютно никакого. Скорее это ощущалось по формам его мыслей, или способам логических построений его фраз. Хотя и фразами назвать трудно то, что не содержит слов, да и звуков, как средства их передачи. Мы обменивались мыслями, а еще точнее – мыслеобразами. Это когда получаешь целый пакет информации, содержащий не только мысль, но и визуальный образ того, о чем в ней идет речь. Ведь гораздо проще представить и передать картинку, к примеру, кабриолета, чем начать описывать его словами, начиная с покрышек и заканчивая цветом и формой его сложенной, откидной крыши.

Все дальнейшие на этой планете диалоги, я буду прописывать как обычные словесные формы, для простоты понимания и получения представления о том, о чем и от чьего лица идет речь. Но на самом деле, это будут мыслеформы и мыслеобразы, не требующие слов и череды, выстроенных в форме диалога фраз, состоящих из отдельных слов, восклицаний и междометий.

– Кто ты? – Спросил меня он.

– Морон! Меня зовут Морон! – Поспешил я с ответом, радуясь тому, что наконец-то закончилось мое унылое одиночество.

– Давно ты здесь? – Снова задал он вопрос, и мне показалось, что для него мой ответ очень важен.

– Несколько дней, может неделю! А ты? – Я напрягся немного в ожидании ответа.

– Я Авраам, я тут давно. Хотя может и не очень давно! Но уж точно гораздо дольше, чем ты! Не знаю, как определить сколько, наверное, сотню или больше дней, если считать привычными понятиями.

– Я тоже решил считать время днями и ночами. – Согласился я.

– Ты помнишь что-то о том, что было раньше? – И снова я почувствовал какой-то нездорово важный для него интерес.

– Помню обрывки воспоминаний, но их мало и они очень отрывочны и не связаны между собой. Иногда я не могу даже определить, какое из них было раньше, а какое позже предыдущего.

– У меня было так же, а потом я вдруг стал забывать их. – Пожаловался Авраам.

– Ты стал забывать то, что вспомнил, или просто перестали приходить новые воспоминания?

– И то и другое. Вместе с тем, я потерял желание двигаться и что-то делать. Потерял смысл к поиску, и даже к восстановлению своей памяти.

– Ты никого не нашел за все это время? Где ты искал? В этом городе? Есть ли еще поблизости города, поселения? Или может быть, есть хоть что-то, или кто-то еще рядом? –       Я засыпал Авраама своими вопросами, каждый из которых мог бы сэкономить мне уйму времени и усилий, чтобы не ходить заново по уже пройденным кем-то маршрутам, по заведомо пустым домам, строениям и улицам.