К своему величайшему удивлению наутро я получила записку от мистера Редфорда со словами:

«Мисс Палмер,

Спасибо за цветы! Купленный Вами билет хочу компенсировать приглашением на репетицию «Скульптора». Сегодня первый раз прогон в костюмах. Думаю, Вам будет интересно.

Дэвид Редфорд

P.S.: Подходите к 11:00. Я предупрежу работников театра, чтобы Вас пропустили.»

Я не смогла сдержать радостной улыбки, которая потом весь день не сходила с моего лица. Подумать только, я смогу попасть на репетицию! Конечно, мои эскизы теперь уже не пригодятся, но все же, я отчего-то решила взять их с собой. Возможно, для того, чтобы сравнить свой вариант с тем, что я увижу на сцене. Мне было волнительно, и я сказала отцу, что поеду в театр, надеясь немного успокоиться в разговоре с ним, но отец не смог разделить мою радость в той мере, в которой мне этого хотелось. «Вот видишь, мечты сбываются!» – с улыбкой сказал он, ласково потрепав меня по голове. Если бы он знал, насколько эта записка важна для меня! Нет смысла упоминать о том, что я до сих пор храню ее, как и все, что связано с Дэвидом Редфордом.

Наступило воскресенье. Особых планов на этот день у меня не было, ибо наше представление возобновлялось только с октября. Мы собирались показывать его до конца этого сезона и параллельно работать над новой программой. Публику всегда нужно удивлять, ведь рано или поздно она пресыщается, и приходится обновлять репертуар.

Размышляя обо всем об этом, я поехала в театр Мэтью Стивенса, где была накануне вечером. Погода стояла солнечная, словно природа радовалась вместе со мною. Я беспрепятственно вошла в театр и сразу поднялась в зал. Несколько человек уже сидели в креслах, подобно мне ожидая начала прогона спектакля. Я села у центрального прохода на четвёртом ряду. Там как раз было свободно. Никто из присутствующих в зале не обратил на меня внимания. Все ждали начала. Кто-то разговаривал вполголоса, кто-то бросал выжидательные взгляды на сцену. Среди присутствующих я узнала директора театра мистера Эдварда Линна, фотографию которого не раз видела в газете. Это был высокий джентльмен довольно крепкого телосложения с гладковыбритым лицом. Он находился в благодушном настроении и с улыбкой беседовал с каким-то господином, время от времени поглядывая на свои золотые часы. Примерно минут через десять после моего прихода на сцену вышел мистер Редфорд. Он был пока без грима и костюма: в белой рубашке и чёрной жилетке, с зачесанными назад волосами.

– Господа, я рад вас приветствовать на нашей репетиции! Совсем скоро мы начнём. Иногда будем прерываться, но пройдём все от начала до конца.

После этих слов Редфорд вновь удалился за кулисы, даже не взглянув в мою сторону. Что ж, он занят, я понимаю, может даже забыл, что я здесь.

Началась репетиция. Оказалось, что мистер Редфорд выходил к нам уже в костюме. Балерины были в обычных белых пачках, только у примы корсаж был расшит серебром с розовыми вставками, которые продолжались на юбке. Я была несколько разочарована скромностью, даже аскетичностью костюмов.

В спектакле принимала участие оперная певица, которая исполняла печальную сольную арию в моменте, когда скульптор прощался с погибшей возлюбленной. Падение скульптуры в этом моменте было эффектным, и исчезновение танцовщицы в люке незаметно, словно она и вправду была погребена под этим огромным макетом статуи. В конце был задействован хор, на фоне которого слышалось соло оперной дивы. Пела она превосходно, только вот платье ее было просто чёрным, ничего интересного. Скульптор во втором акте тоже не поразил выразительным образом: Редфорд всего лишь сменил чёрную рубашку на белую и накинул какой-то косой плащ. Грим и вовсе отсутствовал. Он был разве что у двух балерин и оперной дивы, в то время как главный герой лишь взлохматил волосы во втором акте.