Бывшая воспитанница стояла недвижимо и неотрывно глядела в его глаза.

– Я сказал, убей меня, Эрика! – с жёсткостью и расстановкой проговорил он и в момент схватил её за руку, принуждая к более сильному надавливанию на стилет.

Женщине показалось, что клинок мягко вошёл в плоть, хотя он только до крови расцарапал кожу, но и этого было довольно, чтобы она вскрикнула и выпустила его, однако любовник продолжал удерживать её за руку, заставляя пригибаться всё ниже и ниже к нему.

– Думаешь, я сам себе не противен? Думаешь, мне порой не приходят мысли о смерти?

Ей удалось, наконец, вырваться от него. И не пытаясь удержать рыдания от испуга, женщина спешно покинула комнату, добежала до своих покоев и в них заперлась. Она не могла унять плач, всё представляла себе его мёртвое тело. То, как сделала бы это сама. Или случайно заколола бы его, понукаемая его рукой и волей. Она не желала его смерти. И то, что только что он показал себя очень жёстким и всесильным, тоже подбавило тревоги её натянутым до предела нервам. Что бы ни происходило, она продолжала любить его. И как же она перепугалась за него! Не сделал бы он чего-нибудь с собой, но пойти и посмотреть сейчас она не в состоянии. Эрика всё никак не могла оправиться от потрясения, и то, что Ромеро не приходил и не звал её, только усугубляло её беспокойство. Обычно во время её прежних припадков, которые порой случались в юные годы, он всегда приходил, чтобы утешить, первым. Но на этот раз выходило так, будто бы он полностью игнорировал её. Забыл эту сцену. Не воспринимал всерьёз.

Эрика всё-таки как-то умудрилась привести себя в порядок, но вышла из комнаты, когда утро давным-давно вступило в свои права. Ей пришлось идти искать его, но Ромеро в доме не оказалось, а её стилет аккуратно лежал на бюро в его кабинете. Она забрала его сразу. С этим человеком невозможно жить, но и не думать о нём невозможно. Бегство – единственный выход, но ей требуется ещё немного времени.

Ромеро вернулся только на следующий день, и страдалица в тревоге первым делом бросила взгляд на его шею. Тугой воротничок скрывал отметину, которую он прикрыл от посторонних взоров. Патрон вёл себя с ней как обычно, словно её попытки убийства не было вовсе. Он ничем не показывал, что как-то переменился к ней, не выдавал своих чувств и мыслей. Эрика собиралась поначалу попросить прощения, но слова не шли, да и вообще были бы не к месту, потому что они оба избрали политику замалчивания прошлого.

Казалось, между ними вновь воцарились мир и прежние отношения, но Эрика только искала повода и подходящего случая. Она собиралась причинить ему по возможности как можно больше боли перед тем, как вновь исчезнуть из его жизни. И уж на этот раз она постарается, чтобы он не смог отыскать её след. Она возьмёт кое-какие ценности и все деньги. Не так, как в прошлый раз, когда так по-детски считала, что ей ничего не нужно от этого человека. Кое-что она заработала по праву. За все эти мучения ей положено вознаграждение, тем более что ей необходимы средства на то, чтобы покинуть страну. Пока что она будет вести себя как прежняя Эрика, ведь он так хорошо научил её притворству и игре чувств и эмоций. В скором времени он снова поручит ей какое-нибудь дело, но на этот раз всё будет исполнено в точности до наоборот. Она покажет, какова сила её мести. И пока он будет разгребать и устранять последствия совершённой ею ошибки, она сумеет благополучно скрыться. И ей будет отрадно думать, что этими своими поступками она «растопчет» его по полной программе. Он называет её своим «сердцем». Что ж, предательство от этого «сердца» окажется получить больнее всего. Подобным ударом она надеялась сразить его наповал. Он сделал из неё «убийственное орудие», но теперь настало время этому орудию выйти из-под контроля.