Эрика только боялась опоздать. Боялась услышать, как ей скажут, что Жан-Поль уже находится на полдороги к своей каторге. Что он сейчас чувствует? Думает ли о ней и гадает, что заставило её отправить ту записку? Догадывается ли о роли, которую она сыграла? Она обязательно поведает ему об этом, когда у них будет свидание. Даже если это разобьёт ему сердце, даже если он станет проклинать её, он должен знать. Не следует ему вступать во взрослую жизнь с верой в обман и ложь. Быть наивным глупцом и жить в счастливом неведении много хуже. Она постарается, чтобы он не повторил её собственную судьбу.

И ей не пришлось потратить особых усилий, не потребовалось длительного срока, хотя действовать она могла только в тайне от Ромеро. Не успела она ещё хорошенько навести справки, как через четвёртое лицо узнала, что один человек готов организовать свидание с тем, кого она ищет, и всё это совершенно безвозмездно, потому как якобы в этом деле у него есть свой интерес. Оставалось только условиться о месте и времени, что и было сделано как можно скорее.

Когда она пришла, этот человек обещался доставить её, куда нужно, и не без тревоги села она в его автомобиль. Женщина ожидала, что он отвезёт её в тюрьму или подобное место, где мог находиться сейчас Жан-Поль, но он остановился у какого-то не слишком благородного на вид заведения на окраине Парижа, и, когда она недоумённо воззрилась на него, пригласил её следовать за ним и ни о чём не тревожиться. У неё промелькнуло, что, быть может, Жан-Полю всё-таки удалось сбежать не без чьей-то помощи, а затем она вошла внутрь. Зал первого этажа был переполнен гамом и хаосом отвратительных на вид личностей, благодаря чему создавалось впечатление настоящего притона, и в тон этому гаму расстроено и хрипло тренькала пианола, но они не стали проходить в зал, а сразу поднялись на второй этаж, к отдельным кабинетам, так что её почти никто и не заметил. У самого дальнего закутка её провожатый велел ей дожидаться здесь, скрылся на несколько секунд внутри, почти сразу вышел, посторонился и закрыл за ней бесшумно дверь, когда она прошла внутрь.

Однако вместо Жан-Поля её поджидал незнакомый Эрике человек, близкий возрастом к Ромеро. Внешний лоск его так и бросался в глаза, но было видно, что недавно он пережил какое-то сильное горе или потрясение, так как не только его виски серебрились, но и лицо выглядело осунувшимся и измождённым, как случается, когда внутренние тревоги не дают покоя. Он вглядывался в неё внимательно, но не произносил ни слова. Красавица поняла, что перед ней тот самый человек, которого её любовник обвинял в налаживании связей с Германией. Этот мужчина внешне казался типичным гасконцем, и она не могла постичь, как мог он отважиться на предательство по отношению к своей стране. Но Эрика тоже молчала, не зная как начать.

– Значит, это ты свела с ума моего бедного мальчика своими женскими чарами, – подытожил он, когда, наконец, нагляделся. У него оказался баритон, как у какого-нибудь оперного певца – тягучий, бархатный, медовый.

Эрика слегка склонила голову, признавая за собой вину.

– По крайней мере, я рад, что Жан-Поль не изменил своему безупречному вкусу. Садись, – бросил он. Здесь не было ни яств, ни напитков. Её ожидали для сугубо делового разговора. Когда Эрика села, её колени задели его ноги. – Рассказывай, почему ты хотела с ним увидеться.

Он выглядел очень серьёзно, словно о её роли ему уже всё давно известно и он лишь ожидает, каким именно способом она начнёт выкручиваться. Но Эрика обстоятельно и просто рассказала о своём участии, о том, что не подозревала о подобном финале, о чувстве вины и всех своих опасениях. Говорить ей было проще, чем если бы рядом сидел Ромеро, потому что этот человек не знал её вовсе, и было легко представлять, что она всего лишь «зачитывает» эту роль. Он будет судить более предвзято, и ей станет легче. Она умолчала о роли Ромеро, не называя его, потому как не желала его выдавать, да и не смогла бы, храня тайну, которую он вытребовал у неё много лет назад.