Но вот, однако, и палаццио дожа. Его гондола остановилась сбоку от дворца. С этого краю почти никто не причаливал. Дерек грациозно поднялся на ноги и осмотрел свой костюм. Убедившись, что он так же идеален, каким и был, и поправив маску, он заплатил гондольеру и ступил ногами на относительно твёрдую поверхность.

– Приятных вам развлечений! – раздалось совсем рядом, причём в интонации чувствовалась некоторая доля насмешки.

Барон развернулся, намеренный узнать, кто позволил себе подобную дерзость, но поблизости никого не было, а гондольер уже отчалил. Конечно, это мог оказаться кто-то из других причаливших одновременно с ним гостей, но они, в основном, прибывали группами по нескольку человек. В конце концов, он убедил себя, что эти слова вовсе не предназначались ему, а могли быть сказаны кому угодно. Всё-таки маскарад, и люди, прячущиеся под масками, позволяют себе больше вольности, чем при обычных обстоятельствах.

Барон поспешил присоединиться ко входящим в палаццио. Он намеренно припозднился, чтобы прибыть не среди первых, а уже тогда, когда многие соберутся и начнётся празднество, и легко будет затеряться в толпе. Но, по-видимому, не он один так думал, потому что гостей всё прибывало и прибывало. И это не считая тех, кто какое-то время уже находился внутри.

Приглашений не требовалось. Вход на время вечерних мероприятий был свободным. Участие в маскараде мог принять любой желающий вне зависимости от своего положения, статуса, профессии или родины. На маскараде все маски были равны, поэтому во дворце дожа легче лёгкого было совершить задуманное: отомстить, признаться в любви, спустить всё состояние в карты и вновь отыграть его, заключить выгодную сделку, разоблачить кого-либо. Поэтому такая масса людей и стекалась сюда в этот час. Все надеялись благополучно разрешить свои дела. Крайне мало было таких, как барон фон Моргенштерн, который прибыл сюда единственно, чтобы развеять скуку.

Дож постарался на славу, зная, какое количество взыскательной публики к нему придёт. Одновременно играло несколько оркестров так, чтобы музыка постоянно была слышна вне зависимости от того, переходишь ли ты из зала в зал, ступил ли в патио или на один из многочисленных балконов или же решил прогуляться вдоль уединённых узких каналов, спрятанных в темноте, в приятной компании. Лакеи постоянно сновали туда-сюда в костюмах арапчат или слуг визиря в чалмах с перьями и крупным сверкающим фальшивым камнем: либо кроваво-алым рубином либо полным тайн ультрасиним сапфиром и разносили лёгкие закуски и деликатесы или напитки, которые будоражили душу и волновали ум. В больших залах, ярко освещённых до рези в глазах, гости могли предаться игровым развлечениям в компании; в уединённых кабинетах, где умеренное мягкое освещение создавало соответствующее настроение, можно было посекретничать либо открыть свои чувства; были и помещения с особыми световыми эффектами, где можно было предаваться необузданности своих желаний, не боясь бросить тень на свою репутацию.

Но всё же эти места были в первую очередь для тех, кто не желал отдаваться главному и основному занятию праздника – танцам. В основном же, чтобы показать себя и свой наряд и потанцевать вволю, сюда и прибывали. В первую очередь, конечно же, молоденькие хорошенькие женщины и юные щёголи. По большей части, это они занимали обширную бальную залу, одна стена которой представляла собой сплошную зеркальную поверхность, отполированную настолько, что нельзя было бы обнаружить ни единого дефекта, у противоположной стороны которой с потолка свешивались хрустальные нитки, которые отражало это самое зеркало и усиливало их блеск, отчего зала казалась шире и ярче, чем была на самом деле.