Возвращаясь, фон Моргенштерн приметил чудный балкончик, откуда должен был, по его мнению, открываться великолепный вид на панораму сада. Он решил пойти туда и осмотреть окрестности сверху, но на это потребовалось время, а, когда он всё-таки добрался до желанного объекта посещения, там уже кто-то находился.

Барон, как зачарованный, остановился в нескольких шагах от балкона из-за видения, которое ему открылось. На балконе находилось то самое домино, что его преследовало. Он был уверен, что именно то, потому что больше не видел других подобных костюмов. Но… это оказалась женщина такой поразительной красоты, которая редко встречается в мире, и она, прислонившись к парапету, стояла полубоком к нему и играла своими вьющимися мягкими светлыми волосами, сняв полумаску. Свет луны придавал её белому облику фантастическое очертание, но она, казалось, была погружена в свои думы и ничего не замечала вокруг. Если бы Дерек самолично не познал множество раз горечь разбитого сердца, он воспылал бы к ней страстью – до того она была хороша, но он больше не надеялся, что когда-нибудь ему попадётся женщина, которой будет нужна только его душа и ничто иное. А ведь ему было всего тридцать два года.

Он задёрнул за собой лёгкие занавеси, чтобы никто другой не пожелал сюда войти, а если кто и направится в сторону балкончика, так сразу поймёт, что это место уединения уже занято. Как только он покончил с этим и снова повернулся к белому домино, красавица не стояла полубоком, а полностью развернулась к нему и не сводила с него глаз. Значит, с самого начала она притворялась и либо услышала его приближение, либо сразу заметила его ещё из самого сада и догадалась, что за этим последует. Вот только как она поняла, что он собирается сюда прийти? Если только он замешкался снаружи, разглядывая этот самый балкончик, но нужно достаточно хорошо разбираться в людях, чтобы разгадывать их мысли.

Обладательница же белого домино, несомненно, применяла сейчас всё своё женское очарование, чтобы заманить его в свои сети. Он усмехнулся, ведь она посчитала его наивным простачком, падким на изящных прелестниц. Но он тоже кое-что смыслит в любовных делах, поэтому собирался вскружить ей голову в отместку. Он был убеждён, что откуда-то она его хорошо знает, и в её голове зрел какой-то план в отношении него.

Так что барон фон Моргенштерн с вызовом в глазах и обворожительной улыбкой на лице подошёл к ней чуть ближе, чем полагалось между незнакомцами разных полов, и небрежно опёрся о балюстраду, как будто её красота его вовсе не трогала. Однако он отметил её глубокие синие глаза. Незнакомка оказалась из немногих, кто не тупит глазки, смотря из-под опущенных ресниц и изображая невинность.

– Зачем вы преследуете меня? – спросил он негромко, напуская на свой голос некую таинственность и склоняясь к ней ближе.

Барон свободно владел несколькими иностранными языками. Венецианский диалект не был исключением.

– С чего бы? Я вас даже не знаю, – с придыханием отозвалась она. Её голос оказался так же прекрасен, как личико и фигурка.

В молчании они буравили друг друга взглядом, применяя всё своё природное очарование. Они старались сразить друг друга, чтобы один из них обезумел от нахлынувших чувств. Но всё это было безрезультатно. Дерек знал, что остаётся непробиваем, и ему почему-то казалось, что незнакомка так же холодна внутри, как и он. Это её «приманивание» мужчин есть лишь внешнее проявление каких-то внутренних планов, которых он не мог распознать. Неужели вот так неожиданно он встретил кого-то, равного себе? Ведь впервые он не мог прочитать женщину как открытую книгу.