Поводом для войны, как обычно, послужила «агрессия».

Лоскутное одеяло европейских королевств и герцогств давало массу поводов для аннексии территорий из-за спорных юридических притязаний. Земли постоянно переходили из рук в руки на протяжении многих столетий, и такие мелкие войнушки чаще всего не носили характера глобальной «мировой» войны. Ну подумаешь, что в 1681 году Страсбург стал вдруг французским. Да кого волнует, что в 1684-м Людовик XIV взял Люксембург. В конце концов по Регентсбургскому перемирию в том же 1684-м все эти территории признавались за Францией. Типа на 20 лет. Ну так тогда договорились. Испанские Нидерланды, конечно, повыпендривались немного, но утёрлись. Не впервой. И не навсегда.

А вот с Пфальцем в 1688-м году вдруг что-то пошло не так.

Когда в 1685-м году умер курфюрст Пфальца Карл II, не оставив прямых наследников, его сестра Лизелотта Пфальцская (по удивительному стечению обстоятельств, жена брата французского короля Людовика XIV, Филиппа Орлеанского) давала Франции формальные права на часть земель.

Ну и Людовик, не будучи дураком, потребовал передачи территорий по так называемому «праву деволюции» (аналогично его претензиям в Нидерландах).

Кроме того, активно поднималась тема о «защите прав католиков» в протестантском Пфальце.

И не стоит забывать про желание Франции укрепить свою восточную границу, создав буферную зону против Священной Римской империи.

Вот в 1688-м французская армия под командованием маршала Дюраса и прошлась по Пфальцу с тактикой «выжженной земли», уничтожая города и крепости, чтобы лишить противника опорных пунктов. Это должно было замедлить действия имперских войск в случае войны. А развязало новую войну. Да ещё какую! Против Франции встали Англия, Голландия, Испания и Священная Римская империя германской нации.

Ничего не напоминает?

Перед приёмом французского посланника маркиза де Бетюн Ибрагим влез с историю европейских разборок и загрузил Петра этими сказаниями по полной программе.

Формально, маркиз не представлял интересы короля Франции в России. То есть его посольство было неофициальным.

При Софье, году так в 1689-м, послы России пытались сблизиться с Францией в надежде заключить анти-османский союз. Но Франция традиционно поддерживала Османскую империю в её борьбе с Австрией. А увязнув в войне с Аугсбургской лигой и вовсе потеряла активный интерес к России.

А тут этот маркиз Анри-Огюст де Бетюн, дипломат, работавший в Речи Посполитой, к ним в Москву на огонёк заглянуть решил.

Сперва в Посольском приказе пробили его по своим архивам и картотекам. Никаких порочащих связей не обнаружили. Хотя говорить о качестве этих архивов было стыдно. Внешняя разведка России сильно отставала, и эта проблема уже начинала сильно раздражать самого царя. Но выделять на эту тему деньги было пока неоткуда. Вот и пользовались тем, что осталось ещё от отца нынешнего государя.

Чего ждать от встречи с французским дипломатом было не совсем понятно. Все посланники, до этого посещавшие Москву уже после воцарения Петра, особо про политику и не говорили. Всё больше решали торговые вопросы, да за купцов европейских просили. А тут совсем другой калибр посланника. Этот явно не про таможню да барыши тему вести будет. А потому надо было подготовиться к встрече основательно.

И в кремль был срочно вызван глава Посольского приказа Украинцев Емельян Игнатьич.

…

– Как это всё сложно! То ли дело у нас…

– У нас тоже не всё просто. Это только так кажется, что мы лишь отвечаем на набеги татарские да сабелькой машем. – Глава Посольского приказа Украинцев разложил на столе перед Петром кипу бумаг и вместе с Ибрагимом делал доклад по текущему состоянию дел в Европе. – Везде вопрос в деньгах.