Хотел ли я затевать ссору с этой женщиной?

Да, да, определенно хотел.

Она была соблазнительной и миниатюрной и обладала очарованием юности: гладкая кожа, нежная шея и изящные лодыжки. Ультрамодные очки для чтения в форме «кошачьи глазки», черное платье и красные клетчатые леггинсы делали ее похожей на героиню музыкального клипа No Doubt. Она из тех девушек, что понравились бы Келлану.

Чертовски сильно.

Я перешел улицу на красный свет, пока она не исчезла в метро. В меня чуть не влетела машина, остановившись в последнюю минуту. Я хлопнул по капоту, а водитель засигналил десять секунд подряд.

– Научись переходить дорогу, придурок! – прорычал он.

– Научись водить, ушлепок, – поделился я непрошеным советом, отсалютовав ему средним пальцем.

У него отвисла челюсть, но я уже был таков и побежал к мисс Ричардс. Сегодня утром я принял ее начальницу, хотя Рейган пришлось прождать полтора часа, пока я делал кесарево сечение, и, надеюсь, мисс Ричардс об этом известно.

Моя маленькая разборка с водителем привлекла ее внимание, как и внимание половины улицы. Мисс Ричардс стояла у входа в метро, уставившись на меня со смесью шока и отвращения.

Добро пожаловать в клуб, малыш. Я тоже от себя не фанатею.

– Что ты тут забыл? – она нахмурилась. Между носом и губой у нее была небольшая родинка, как в фильме жанра нуар. У артистичного Келлана, наверное, был стояк от этой девушки.

– Не знал, что тебе принадлежит Манхэттен. Поделишься картой улиц, по которым мне можно ходить?

Мой ответ противоречил всякой логике. Мне нужно, чтобы она потеплела ко мне, а не воспылала возмущением. Трудно быть милым, когда вошло в привычку быть придурком.

Она сощурила глаза, а ненависть, похоже, вышла на новые рекорды. Мисс Ричардс развернулась и продолжила путь к метро. Когда она спустилась по лестнице, я последовал за ней. Появившись у ее работы и бросив вызов своему внутреннему Джо Голдбергу[13], я почувствовал себя подонком. Но теперь это чувство развернулось в полную мощь, толкнув в зону Джеффри Дамера[14].

Я не могу идти за ней до самого дома.

Поправка: я предпочел бы этого не делать.

Казалось, именно это я и делаю.

– Отлично, – сказал я, когда она пронеслась через турникет.

Я перепрыгнул через соседний турникет, совершив второй проступок за последние десять минут. Первым был переход дороги в неположенном месте. Черт возьми, да я совсем свихнулся. Мне уже стоило бы повесить на ближайшие деревья фотографию своего мозга с объявлением «Помогите найти».

И все же я продолжил:

– Мое вчерашнее поведение, возможно, было неуместным.

– Неуместно твое существование.

Она запрыгнула на эскалатор. Я встал рядом. Она покачала головой, уткнувшись в телефон. Люди за нами заворчали.

Я понизил голос:

– Слушай, у меня есть вопросы.

– Ответ на все из них: нет.

– Тогда один из них звучит так: ты не будешь возражать, если мы несколько минут поговорим о Келлане?

– Ха. Ха, – невозмутимо произнесла она, но мне было не до смеха. – Иди. Прочь.

Сзади стали ворчать еще громче. Я никогда не ездил на метро и теперь вспомнил причину. Помимо запахов общественного туалета, вони тел и клинической депрессии в список входила еще и враждебная среда.

– Не уйду, пока не дашь мне несколько ответов после новости, которой огорошила меня вчера в клинике.

Парень в толстовке похлопал меня по плечу.

– Эй, может, подвинешься? Стоишь с правой стороны эскалатора, как чертов житель Нью-Йорка! Тут люди пройти пытаются.

Я переместился вправо, на две ступеньки ниже мисс Ричардс. Что напомнило мне…

– Кстати, как тебя зовут?

Мой нос был на одном уровне с ее головой. От мисс Ричардс пахло сахарным печеньем и кипарисом. Возможно, даже кокосовым орехом. Что еще важнее – ничем похожим на несвежую мочу.