На плаху швырнули молодого мужика.

– Эй, кто хочет ссечь башку государеву ослушнику? – зычно воззвал с помоста приказный подьячий. – Палач занедужил, а сечь надо. Не боись, дело нехитрое. Раз – и квас!

Зеваки молча переглядывались, охотников не находилось. Но вот на помост поднялась статная плечистая молодайка.

– А ну-ка, дай я…

Поплевала на руки, взмахнула тяжёлым топором. Голова казнённого громко шлёпнулась о помост. Окровавленная женщина весело крикнула:

– Есть ещё? Всё одно сарафан застирывать…

В толпе зашептались:

– Устинья… мясникова дочка…

– Руки-то – к топору привычные…

– Сестрица моя! – гордо сказала веснушчатая девчонка стоящему рядом парнишке лет двенадцати.

– Запомню, – пробормотал тот, не отрывая от помоста ненавидящих глаз.

Герман наблюдал за пациенткой из кресла своего кабинета. Камеры, установленные в лаборатории, передавали изображение прямо на ноутбук.

Кожа Лизы загрубела и потрескалась, тело приняло форму ствола, а конечности превратились в ветки. Синтезированный им вирус, стремительно пронизывал организм его жены. Он сам ей ввёл его, после того как узнал об измене.

Герман поднялся с кресла и налил себе виски. Отпив немного, он поставил стакан на стол. Он сделал это аккуратно, чтобы не поцарапать узор из сплетения капилляров, мышц и костей. Вот они, все здесь, обидчики и предатели.

Нежно проведя по дереву рукой, Герман улыбнулся от предвкушения. Из Лизы получится замечательный секретер.

Я скромно наблюдаю из-за кулис за представлением.

Уроды сменяют друг друга…

Девушка-Многоножка!

Человек-Слон!

Женщина с десятью грудями!

Мальчик-Щупальце!

Их больше. Намного больше. Публика смеётся, ужасается, плачет, свистит.

Всё. Теперь мой выход… Выход – главной звезды цирка уродов!

Стою в центре манежа. Думаю о многоножке и слоне. Никогда не видели слона-многоножку или многоножку размером со слона? Вот вам! Только я ещё больше и отвратительнее. Щупальце? И их тоже добавим. Каков урод! А? Груди… Можно сделать намного больше десятка, но потом отметаю эту идею. Почему-то кажется неполиткорректной. Ха!

Впрочем, я не только звезда…

Я ещё и владелец цирка.

А также отец всех уродов.

– Гигантские пауки, не знаю, откуда вы взялись, но я, Билли Сандерс, уничтожу вас! Мой пикап напичкан горючим и динамитом, я мчусь к вашему логову, где разнесу всё к чёртовой бабушке!

– Внучок, ты звал? – раздалось с заднего сиденья.

– Ну, ба! Не перебивай, я же записываю всё на диктофон для будущего поколения!

– Что?

Билли устало покачал головой. Он уже начал жалеть, что взял бабушку с собой, но лучше пусть погибнет от взрыва мгновенно, чем будет растерзана этими тварями.

– Ничего, люблю тебя! Итак… ваши тела приятно хрустят под колёсами, как…

– Внучок, а спички ты взял?

– Ну, ба! Я же просил… стоп, что?

– Что?

На небе видны луна и звёзды. Спешу, как могу, но знаю, что меня уже ничто не спасёт.

Мама сказала: «Не придёшь домой засветло – убью!» Но я знаю, что вернуться всё равно надо.

Мне, конечно, влетит за потерянную куртку. Но как искать её ночью в посадке?! Ещё достанется за изрезанную и измазанную кровью футболку: мама и слушать не станет, что это не моя вина.

Мам, ну не кричи так, пожалуйста! Знаю, что поздно, но я спешил. Честно. Я же вернулся. Даже не страшно, что убьёшь. Меня – уже. Видишь порезы? Но я вернулся. Ну, не кричи… Не плачь, мама, я ведь вернулся.

«Помни, сынок: достойная жена – это сытная домашняя похлёбка. Какие бы харчевни ты ни посетил, что бы ни перехватил по дороге, только она даст тебе сил после тяжёлой работы», – сказал Лею отец, когда вернулись сваты, расхваливая дочь семьи Жэнь по имени Ши. Жэнь были чужаками, но с богатым приданым.