В своих покоях Михримах ощущала себя центром этой вселенной. Вокруг нее хлопотали калфы, их лица светились от волнения. На низком столике перед ней лежали горы драгоценностей – жемчуга, изумруды, рубины, алмазы, подарки от отца, матери, братьев, самого жениха и знатных гостей. Лучшие мастера Стамбула трудились над ее свадебным нарядом – кафтаном из серебряной парчи, расшитым золотыми нитями и драгоценными камнями, легкой вуалью, скрывающей лицо до нужного момента, и, конечно, величественной диадемой, символом ее статуса как дочери Падишаха.

Когда наряд был готов, Михримах встала перед большим зеркалом в полный рост. Девушка, которую она увидела, показалась ей почти незнакомкой. Роскошные ткани, сверкающие камни, сложная прическа – все это создавало образ величественной, почти неземной принцессы. В ее глазах, однако, можно было прочесть легкую нервозность, смешанную с глубокой решимостью. Она была красива, это она знала. Но сегодня ее красота была не просто ее собственностью – это была часть представления, часть той "цены", которую она платила.

"Вы прекрасны, Султанша," – прошептала старая калфа Фатьма, поправляя складку на ее кафтане. В ее глазах читалась искренняя любовь и гордость.

"Спасибо, Фатьма," – ответила Михримах, пытаясь улыбнуться. Она ценила преданность старой женщины, которая была рядом с ней с детства.

Снаружи послышались звуки музыки и голоса глашатаев. Это означало, что процессия готова двинуться. В сопровождении матери и ближайшей свиты Михримах покинула свои покои. Коридоры гарема были заполнены женщинами – наложницами, калфами, другими обитательницами дворца. Все они выстроились вдоль стен, чтобы увидеть дочь Падишаха в ее свадебном наряде. Их взгляды были полны любопытства, восхищения, а иногда и скрытой зависти. Михримах шла прямо, держа спину, как учила ее мать, не показывая своего волнения.

Процессия была невероятно масштабной. Сначала шли янычары и дворцовая стража, затем слуги, несущие приданое Михримах – сундуки, наполненные тканями, мехами, золотом, серебром, драгоценностями. Это было частью обычая – показать богатство и щедрость династии. Далее следовали повозки с цветами и музыканты, играющие торжественные мелодии.

Сама Михримах ехала в роскошном закрытом паланкине, украшенном золотом и драгоценными камнями, который несли на своих плечах самые сильные евнухи. За ней следовали кареты с Хюррем Султан и другими женщинами династии, которые могли присутствовать на публичных мероприятиях.

Улицы Стамбула были заполнены народом. Люди стекались со всего города, чтобы увидеть это зрелище. Крики приветствия, восхищенные возгласы, шум толпы – все это сливалось в один гул. Михримах не видела лиц, но чувствовала их присутствие, их взгляды, прикованные к ее паланкину. Она была символом, олицетворением власти и величия империи.

Путь лежал к дворцу Рустем-паши, который был специально подготовлен для приема невесты. Это был огромный, величественный комплекс, достойный Великого визиря и его знатной жены. Когда процессия достигла дворца, Михримах вынесли из паланкина и подвели к входу.

Там, у дверей, ее ждал Рустем-паша. Он был одет в торжественный кафтан, на его лице читалось волнение, смешанное с гордостью. Он поклонился ей с глубоким почтением, как положено, но в его глазах Михримах уловила нечто большее – осознание того, что он добился невероятного. Сын свинопаса, он женился на дочери самого Султана.

Их встретили религиозные деятели для проведения церемонии Никах – мусульманского бракосочетания. Это была серьезная, торжественная часть праздника, связывающая их перед Аллахом. Михримах слушала слова имама, произнося свою клятву, чувствуя вес каждого слова. Она принимала Рустема в мужья, обязуясь быть ему верной, а он брал ее в жены, обещая защищать и содержать.